Безудержный ураган-2 - стр. 7

Бровь Левира взлетела высоко вверх:

– С чего бы такая щедрость?

– После войны положение Саксума на мировой арене оставляет желать лучшего. Мы хотим вернуть себе хотя бы часть былой силы. В обмен на нашу помощь, ты окажешь поддержку Саксуму, когда захватишь Миранию. Все просто и мы предельно честны.

Левир долго молча смотрел на собеседника, потом сказал:

– Честность это то, что не дается вам от рождения. Мне нужно подумать.

– До завтра тебе хватит времени?

– Вполне, – кивнул вальдар.

– Тогда завтра в полночь встретимся на опушке леса к западу отсюда, возле старого трухлявого дуба.

Сказав это, фауррены растворились в воздухе, точно их и не было. Только Левир проводил их взглядом, будто мог видеть невидимое.

Свэла рухнула на кровать тяжело дыша. Левир медленно спрятал меч в ножны и уставился в никуда. Какое-то время спустя, блондинка спросила:

– Ты что примешь их предложение?

– Не вижу причин отказываться, – ответил вальдар.

Свэла промолчала. Она отчаянно желала смерти генералу Станлону и Гиброну за то, что эти двое убили мать, а ее саму использовали для удовлетворения своих скотских потребностей. И даже если Левиру придется заключить сделку с гэртовым отродьем, что ж, она его поддержит.

Следующей ночью Левир встретился с фаурренами в назначенном месте и согласился на их условия. Оставалось только дождаться, когда бродящие в тенях пришлют ему корабли и людей. А тогда держись Мирания. Держись трусливый королек и гэртов выродок Станлон, – не без удовольствия думал Левир. И болезненная тяжесть в груди ненадолго превращалась в пустоту.

***

Спустя несколько дней Бруснир с отрядом благополучно добрались до места, где их ждал корабль. Слава Таносу, он был цел и невредим, и пешая часть их путешествия подошла к концу. Все без исключения радовались этому событию, возвращение из Привола порядком измотало их.

Стоило Брусниру ступить на корабль, как к нему подбежал Бойтин. Вцепился трясущимися руками и, кажется впервые в жизни, забормотал просто и по-человечески, без своих заумных оборотов и бесконечно длинных фраз:

– Я так рад, что вы живы! Это невозможно передать, как я этому рад. Так здорово, что вы вернулись!
Бруснир осторожно, но настойчиво высвободился из цепких рук ученого. И тот тут же бросился с объятиями к Шаймору. Огромный воин увернулся и, выставив вперед ладонь в упреждающем жесте, сказал:

– Без рук! Ты не в моем вкусе!

Бойтин опустил руки и заулыбался. Другие ученые стали расспрашивать, как обстоят дела с Брешью, удалось ли ее закрыть. А Бойтин только стоял и блаженно улыбался, глядя на вернувшихся вальдаров. Все последнее время он жил в личном аду, состоящем из раскаяния и угрызений совести. И даже не подозревал, что из этого ужаса, на который обрек себя собственноручно, может быть выход.

Оказавшись на корабле, в относительно спокойной обстановке, Бруснир больше не мог скрывать от себя, что его тянет к Элерии. И впервые со времен войны с фаурренами он подумал, что стоит отказаться от данного когда-то давно обещания больше не иметь близких людей. Живем ведь один раз, и нельзя не позволять себе любить из страха потерять. Вообще нельзя позволять страху решать что-либо за тебя. Однако, в большинстве случаев именно страхи предопределяют поступки людей.

Бруснир, выйдя на палубу, залюбовался точеной фигуркой Элерии. Она стояла на носу корабля и о чем-то весело болтала с Шаймором. Ее черные волосы бесконечным водопадом развевались на ветру.