Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом - стр. 57

На обратном пути ее подопечный впервые высказал самостоятельное замечание:

– Наш работник уволился.

– Вот как?

– Угу, сегодня утром.

Повалил снег, и они поспешили домой. Последняя новость не вызвала у Джилл серьезных опасений. Трудно представить, что в ее новые обязанности включат растопку и колку дров. Уж это точно выходило за пределы сферы ее полезности, как и стряпня.

– Однажды он крысу убил в дровяном сарае, – продолжал болтать Тибби. – Топором! Раз – и пополам! Ух, кровищи было…

– Ты глянь, как красиво снег лежит на ветках! – бледнея, попыталась Джилл сменить тему.

На следующее утро за завтраком миссис Маринер, прочихавшись, вдруг предложила:

– Тибби, дорогой, а что, если вы с кузиной Джилл поиграете в пионеров Дикого Запада?

– Кто такие пионеры? – осведомился Тибби, на время избавив от издевательств овсянку у себя на тарелке.

– Пионерами, дорогой, называют первых поселенцев в нашей стране. Ты же читал о них в учебнике истории. Им многое пришлось преодолеть, потому что жизнь тогда была очень тяжелая – ни железных дорог, ничего. По-моему, интересная вышла бы игра.

Тибби с сомнением оглянулся на Джилл, и она ответила понимающим взглядом. У обоих мелькнула одна и та же мысль: «Тут какой-то подвох!»

Миссис Маринер вновь чихнула.

– Развлечетесь на славу!

– А что надо делать? – с опаской спросил Тибби. Один раз его уже так провели. Прошлым летом, играя в моряка на необитаемом острове, он целый день в поте лица подстригал лужайку перед домом, потому что моряку требовалась постель из травы.

– Я знаю! – нашлась Джилл. – Пускай нас как будто застигла снежная буря, и мы спрятались в лесной хижине. Снаружи воют волки, выйти мы не можем, а потому разожжем как следует камин, сядем перед ним и будем читать!

– И есть всякие сладости! – загорелся Тибби.

– Да, и есть сладости! – согласилась Джилл.

Миссис Маринер нахмурилась.

– Вообще-то, я хотела предложить, – ледяным тоном заметила она, – чтобы вы очистили крыльцо от снега.

– Отличная мысль! – воскликнула Джилл. – Ой, я совсем забыла! Сперва мне нужно сбегать в поселок.

– Ничего, успеете поиграть, когда вернешься.

– Договорились! Поиграем, когда вернусь.

До поселка было четверть часа ходу. Джилл задержалась у почты.

– Скажите, пожалуйста, когда ближайший поезд на Нью-Йорк?

– Следующий в 10:10, – ответила женщина за стойкой, – но придется поспешить.

– Я поспешу! – заверила Джилл.

Вечно уверенные в своей правоте, врачи авторитетно утверждают, что жизненная сила человеческого тела ниже всего в два часа пополуночи: в это время ум менее всего способен принимать настоящее с хладнокровием, будущее – с мужеством, а прошлое – без сожаления. Однако каждый мыслящий человек знает, что это не так.

Истинный час испытаний, мрачный, безотрадный и осаждаемый призраками, наступает перед ужином, когда мы томимся в ожидании аперитива. Лишенные ненадолго привычной брони самомнения и благодушия, в этот час мы видим себя такими, какие есть – несчастными болванами в сером мире, где все идет не так, где получаешь щелчок по носу, надеясь на успех, а проникшись лучшими намерениями, совершаешь грубейшие промахи и толкаешь дорогих людей в пучину невзгод.

Так размышлял Фредди Рук, этот славный малый, сидя в клубном зале «Трутней» недели через две после отъезда Джилл из Лондона и ожидая в унынии, когда же наконец объявится его друг Элджи Мартин и угостит обещанным обедом.