Безнадежно одинокий король. Генрих VIII и шесть его жен - стр. 10
Мария не описывала свою болезнь, но просила Шапюи посодействовать в том, чтобы уход за ней разрешили Екатерине: «Моя дорогая матушка стоит множества лекарей». Буквы из-под дрожащего пера выходили неровными, и слова странствовали по бумаге, как дворняга, потерявшаяся в дикой пустоши. Исповедник описывал первый приступ таинственного недуга как «внезапную острую боль в животе, испытанную в день рождения принцессы Елизаветы, в результате чего миледи не может вкушать пищу и чахнет день ото дня. В первый же вечер все тело ее покрылось темными пятнами непонятного происхождения».
Руку Анны, ее издевательский почерк, узнал бы любой знакомый с ней человек: боль началась в день рождения принцессы Елизаветы. Так королева решила отметить этот праздник.
Говорят, дьявол настолько гордится своим величием, что зачастую ведет себя глупо просто из похвальбы да хвастовства. И ученица решила последовать его примеру. Анна не могла удержаться от соблазна и именно седьмого сентября нанесла сокрушительный удар сопернице Елизаветы.
– ...И я сам готов поручиться, – бубнил Шапюи.
Но я все прослушал, поэтому переспросил:
– Простите, что вы сказали?
– Позвольте ей поехать к Екатерине! Мария нуждается в материнской заботе, ее душевные страдания не менее мучительны, чем телесные, а одно невозможно исцелить без другого. Я готов стать вашим заложником. Казните меня, если из-за их воссоединения произойдет нечто предосудительное. Но...
– Нет. Какой мне прок в вашей смерти, если Екатерина поднимет против меня восстание?
Я сжимал в руке письмо дочери, думая о том, как жесток мой отказ, и почти ненавидел себя за это. Разрешение быть с матерью порадовало бы Марию, вероятно, та вылечила бы ее. Меня вынуждали играть роль злодея, и все потому, что я знал то, чего не ведали другие, и на мне лежала ответственность за благополучие целого королевства, а не только одного из моих детей или подданных.
– Екатерина лишь исполнит материнский долг... – начал Шапюи.
– О господи, она не так кротка, как вы думаете!
Я приказал принести мою личную шкатулку с письмами, открыл ее и вынул объемистый пакет. Эти документы мне передали агенты Кромвеля три дня тому назад. Нет никаких сомнений в их подлинности: я отлично знаю как почерк Екатерины, так и ее отчаянную смелость. Я протянул послу бумагу.
– Ознакомьтесь с этим посланием. Оно доказывает ее предательские намерения.
Недавно я сам с горечью читал его.
Екатерина писала Папе, что само по себе являлось нарушением закона, запрещавшего обращаться в Рим. Но это еще полбеды. В письме содержался призыв к иностранному вторжению в нашу страну:
Вашему Святейшеству, как и всему христианскому миру, известно, что творится в Англии. Огромная обида нанесена Господу, и разразившийся мировой скандал навлек ужасное осуждение на Ваше Святейшество. Если средства избавления от торжествующего порока не найдутся в скором времени, числа не будет погибшим душам и замученным святым.
– «Если средства... не найдутся в скором времени...» – тихо процитировал я письмо Екатерины. – Иными словами, она умоляет па... епископа Римского побудить Карла и Франциска вторгнуться в Англию, дабы обеспечить отлучение от церкви и интердикт, коими он покарал нас. Она же призывает, Шапюи, свергнуть меня. Свергнуть с трона «любимого супруга», коему она клялась во всем «подчиняться». Вопиющая измена!