Безмолвный крик - стр. 3
– Как любопытно наблюдать со стороны, когда это тебя не касается, и какая это трагедия, когда это происходит в твоей семье.
За окном послышался звон разбившейся посуды. Затем вмиг все стихло.
– Угомонились, – тихо сказала Оксана. – На этот раз быстро…
Внезапный приступ кашля оборвал ее слова.
– Ты простыла? – спросил Дима. – Я закрою окно.
– Нет, Дима, не нужно, оно и так еле открыто. Пройдет, – она вновь кашлянула.
– Нет, я все-таки закрою, – он прикрыл окно и вернулся в кресло. – Что-то ты часто кашляешь, мне это не нравится. Запишись завтра к врачу.
– Я уже была.
– И что говорит врач?
– Надо анализы сдать.
– Сдай, запускать нельзя.
– Я уже сдала. Завтра пойду к врачу, узнаю.
За окном завыла соседская собака. Они начали прислушиваться, но лай не прекращался.
– Скучаешь? – спросила Оксана.
– Солнышко, разве я могу скучать, когда ты рядом, – ответил Дима, поднимаясь.
– Тогда иди ко мне. Мне холодно и одиноко.
– Уже иду, – Дима разделся и лег в кровать, обняв жену.
Они потушили ночник и окунулись в темноту. Собака все продолжала лай, безудержно.
– Видимо, в прошлой жизни она была не удовлетворена, – шепотом произнес Дима, – и теперь, в образе собаки, ей приходится платить за свои излишества в желаниях, – с иронией сказал он.
– Она уже так неделю лает. Утром, как петушок, прочищает свое горлышко, днем она в неугомонном экстазе, а ночью в свирепом безумии ко всему.
– Чувствую, ночь будет полна сюрпризов.
Утром Малеев сидел на стуле в своем кабинете. Ночью он несколько раз просыпался из-за собачьей рапсодии, которая и теперь все еще держалась у него в ушах. Он всматривался в лицо юной девушки лет семнадцати, сидевшей в кресле. Ее мать, дородная женщина лет сорока, с пышной клумбой волос на голове сидела напротив Малеева, и с надеждой посматривала на профессора.
– Постарайтесь расслабиться, – сказал он девушке, положив ее руку на подлокотник кресла. – Закройте глаза, представьте себе, что вы у себя дома и готовитесь ко сну.
Девушка закрыла глаза. Малеев заметил, что рука девушки подрагивала, а под веками бегали зрачки. Очевидно, девушка не могла расслабиться. Мать тяжело дышала, волнуясь и переживая за дочь.
– Вам придется выйти, – сказал Малеев матери. – Ненадолго.
Женщина скривила губы в недовольстве, но повиновалась. Малеев остался наедине с пациенткой.
– Ну, а теперь рассказывайте, – обратился он к девушке, как можно мягче.
Девушка открыла глаза, но на профессора она не смотрела.
– У вас в семье были скандалы? – спросил Малеев.
– Нет, – робко ответила девушка.
– Но вас ведь что-то тревожит. Вы последнюю неделю плохо спите, нервничаете.
– Это вам моя мама сказала?
– Да, она волнуется за вас. А причину вашего стресса не знает. Вы можете мне доверять. Наш разговор останется в тайне.
– А как же мама? Она ведь…
– Вы ее боитесь? У вас строгая мать, но это из-за любви к вам. Я помогу вам, но вы должны рассказать мне о своих проблемах.
Девушка молчала, ее глаза безучастно глядели в стенку.
– Сон, – вдруг тихо прошептала девушка.
– Вам приснился неприятный сон?
– Он был… он… он преследует меня вот уже несколько дней, – сбивчиво сказала она.
– Расскажите мне его. Можете закрыть глаза и расслабиться, – Малеев взял в свои руки блокнот и ручку, и приготовился записывать.
Чтобы девушка расслабилась, он начал монотонно говорить слова, погружавшие девушку в гипнотическое состояние. Убедившись, что его пациентка не притворяется, он заметил, что тремор в руке прошел, но зрачки под веками по-прежнему были в возбуждении. Ей казались видения.