Безмолвный крик - стр. 31
– Мне жаль, что они так далеко и не могут сейчас быть рядом с вами, – мягко произнесла Эстер. Она понимала: потребуются месяцы, чтобы письмо от Сильвестры о смерти отца обогнуло мыс Доброй Надежды и достигло Индии, и ответ очень не скоро придет в Англию. Неудивительно, что Сильвестра страшно одинока.
Траур – это всегда время сплочения семьи. Чужие, какими бы замечательными они ни были, чувствуют себя лишними и не знают, что сказать.
– Да… – согласилась Сильвестра таким тоном, словно говорила с собой. – Мне очень хотелось бы их увидеть, особенно Амалию. Она всегда ведет себя так… уверенно. – Миссис Дафф слегка поежилась, хотя в комнате было тепло, тяжелые шторы на окнах глушили шум дождя и отгораживали их от дневного ненастья, а рядом стоял поднос с пустыми чайными чашками, остатками пышек и масла. – Не знаю, чего ждать… Полагаю, снова придет полиция. Опять вопросы, на которые у меня нет ответов…
В отличие от миссис Дафф, Эстер знала, что ждет семью, но из жалости не озвучила. Найдутся ответы, вскроются неприглядные факты – неприглядные хотя бы потому, что связаны с чьей-то личной жизнью, – а заодно всплывут всякие глупости и пустяки. И вовсе не обязательно отыщется ответ на вопрос, кто же убил Лейтона Даффа.
Рис снова съел лишь мясной бульон и слегка прожаренный тост, Эстер немного почитала ему, и больной рано уснул. Сама Эстер погасила свет только после полуночи и проснулась в темноте от чувства ужаса, повеявшего на нее ледяным дыханием. Колокольчик не падал, и все же она тут же встала и поспешила в комнату Риса.
Уголь еще не прогорел, и пламя отбрасывало достаточно света.
Вжавшись в подушки, Рис полусидел; его выпученные глаза переполнял слепой, невероятный ужас. Лицо блестело от пота. Пациент скалил зубы, кадык конвульсивно дергался; казалось, молодой человек беззвучно кричит, судорожно хватая ртом воздух. Шинированные руки вскинулись к лицу, словно он защищался от невидимого врага.
– Рис! – крикнула Эстер, бросаясь к кровати.
Тот не слышал – ибо все еще спал, погрузившись в какое-то зловещее, доступное только ему сновидение.
– Рис! – позвала она еще громче. – Проснись! Проснись, ты дома, в безопасности!
Но он продолжал издавать безмолвный крик, извиваясь в постели. Рис не видел и не слышал Эстер – он находился где-то в узком переулке, в Сент-Джайлзе, перед его глазами проходили картины схватки и убийства.
– Рис! – властно крикнула мисс Лэттерли и протянула руку, коснувшись запястья больного. Она готовилась, что он ответит ударом, если сочтет ее участницей нападения. – Прекрати! Ты дома! Опасности нет! – Схватив за запястье, она встряхнула его. Тело Риса оцепенело, мышцы свело судорогой. Его ночная рубашка насквозь промокла от пота. – Проснись! – снова закричала она. – Ты должен проснуться!
Его начало сильно трясти, так что кровать заходила ходуном. Потом Рис медленно откинулся, содрогаясь от беззвучных рыданий; слезы хлынули, заструились по лицу, и он судорожно вздохнул.
Сейчас Эстер ни о чем не думала; она села на кровать, положила ладони на плечи больного, принялась осторожно поправлять его густые черные волосы, убирая их со лба и укладывая вдоль шеи.
Так она просидела долго, сколько – сама не знала. Наверное, не меньше часа. Потом отвела руки, отстранилась от него и встала. Надо было сменить сырое, измятое постельное белье и удостовериться, что он в припадке не сорвал и не сдвинул повязки.