Бездна. Впервые после бога (сборник) - стр. 36
– Кем служил?
– Штурманом. – Володя соврал, но ему не хотелось снова кидать уголь в пыльной кочегарке. Тем более что кочегарка – место опасное. При попадании торпеды в корабль, как правило, успевают выбраться и спастись те, кто находится на палубе или недалеко от нее.
Старпом посмотрел на Владимира уважительно, но сказал:
– Штурманский диплом должен быть. У тебя его нет.
– Я же говорил, что наше судно было торпедировано немецкой подводной лодкой. Я был на палубе и чудом сумел спастись. Все документы, деньги и вещи теперь на морском дне.
Старпом задумался.
– Вот что. Я могу взять тебя рулевым. Устроит?
– Да, сэр.
– Найди боцмана, пусть покажет тебе койку в каюте.
Володя уже собирался выйти, как старпом спросил:
– А почему ты не спрашиваешь о жалованье?
Действительно, это выглядело странно. Пришел человек искать работу, чтобы подзаработать, и не спрашивает о деньгах. Но Володя нашелся с ответом:
– Надо полагать, у вас платят не меньше, чем на других судах?
Старпом усмехнулся:
– Даже больше. Получаешь обычное жалованье и надбавки за плавание в полярных широтах и за риск – все-таки война. На круг выходит около четырехсот фунтов за рейс. Очень неплохо.
– Если вернемся. Судно, на котором я служил, не далее как неделю назад было торпедировано немецкой подлодкой. Потом немцы всплыли и стали расстреливать из пулемета команду, пытавшуюся спастись на шлюпке.
– О Господи! И что дальше?
– Нас спас английский гидроплан. Он обстрелял лодку и сбросил на нее глубинные бомбы. Лодка погрузилась, а мы спаслись.
– Ты хочешь сказать, что лодка ушла невредимой?
– Похоже на то. По крайней мере, следов топлива или всплывших вещей мы не наблюдали.
– М-да… У берегов Великобритании патрулируют торпедные катера, эсминцы, морская авиация, а немцы все-таки прорываются. А ведь в Арктике может быть хуже. Впрочем, у нас будет довольно сильная охрана. Одних крейсеров аж четыре штуки да эсминцы, сторожевые корабли. Ладно, иди к боцману. С этой минуты ты считаешься членом команды и без разрешения капитана или моего не имеешь права сходить на берег.
– Понял, сэр.
Владимир нашел боцмана и доложил ему, что взят рулевым.
– Рулевым? – удивился боцман. – Новичков берут для начала в трюмные матросы или в машину.
– Я штурман, нас утопила немецкая подлодка. Документы погибли вместе с кораблем.
– А как называлось судно? – поинтересовался боцман.
– «Оливия», мы плавали под аргентинским флагом.
– Тебе повезло, парень. Ладно, пойдем, я покажу тебе твою койку.
Каюта оказалась на второй палубе. Была она на восемь человек, но сейчас там отдыхало всего четверо.
– Вот твое место, парень. Вахта через четыре часа. Твой выход, – боцман посмотрел в записную книжку, что-то черкнул в ней карандашом, – завтра, в восемь утра. Опоздаешь – штраф, вычту из жалованья. Твоя фамилия?
– Фанхио, сэр.
– Я не офицер, поэтому сэром можешь меня не называть.
Кормили на транспорте вполне сносно, и единственное, что раздражало Владимира, – так это обязательная овсяная каша по утрам. Английская традиция, никуда не денешься!
Парни в каюте оказались разных специальностей – рулевой, радист, механик – и разных национальностей. Были англичанин, ирландец, француз. Все они изъяснялись на английском – кто лучше, кто хуже. Но главное – они понимали друг друга. Хуже было другое: никто ни с кем не дружил и не пытался завязать отношения. Все пришли на транспорт полярного конвоя на один рейс, подзаработать. Никто из парней опыта плавания в полярных широтах не имел.