Безбашенный - стр. 59
И совсем не безвозмездно, - с горечью думаю я. В обмен на то, что я безоговорочно соглашусь стать его женой.
Добрый… Благородный…
Даже расхохотаться хочется!
Потому что я на дух его не переносила ! И на это были причины!
Я видела, как он издевался над другими! Над более слабыми или теми, кто просто не мог ему ответить. Да, богатство его отца играло здесь тоже не последнюю роль, - а он прекрасно это понимал и пользовался, - унижая, вытирая ноги. Я все помню. Потому и гнала его. Всегда. Потому что могла себе позволить, а подкупить меня у него не было шансов, хоть он и очень старался.
Не подкупил, так купил.
Помощью этой своей, кучей денег и связей, благодаря которым дело против отца закрыли и даже почти замяли, - все равно в прессу уже многое успело просочиться и несмываемое пятно успело лечь на нашу семью.
Да, все это правда – именно поэтому мне пришлось и переводиться из своего университета, - там все прекрасно знали, что произошло и тыкали бы в меня пальцами. Поэтому пришлось даже сменить фамилию – и из Самохиной я стала Самойловой, - взяла фамилию бабушки по маминой линий. Родители настояли. Чтобы потом могла нормально жить и работу найти.
Именно поэтому мне и пришлось сбежать от Антона, - вот так, пока он спал, даже не поговорив, не попрощавшись, - я не смогла бы, просто не смогла бы тогда вернуться! Знала, - если не сбегу, дождусь, пока проснется, - с ума сойду, сбегу с ним и вообще никогда не вернусь в столицу!
А ведь тогда отец просто бы погиб!
« Благородный» Вадим с первых слов однозначно дал мне понять, - пальцем не пошевелит, если я не соглашусь выйти за него. А если передумаю, обману его – в любой момент все вернется на круги своя.
- Подумай, Мира, как же он тебя любит, как заботится! Он ведь тогда, когда все это началось, настоял, чтобы ты уехала, чтобы подальше от всего этого была, пока все не успокоиться! А ты не представляешь, что здесь было! Да мы на улицу спокойно выйти не могли – журналисты с утра до ночи караулили! А сколько всяких недовольных было! Яйцами, помидорами закидывали! Это бы просто кошар, Мира!
Теперь уже я сжимаю мамину руку. Да, я все понимаю, все! Но…
- Мам… Но ведь я не люблю его! Не люблю – понимаешь! Да для меня это замужество – все равно, что для отца тюрьма! Это же каторга настоящая! Он же мне… Противен! И всегда был!
- Ты, Мир, не передергивай, - появившиеся было в маминых глазах слезы мгновенно высыхают, голос становится сухим и строгим. – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь! Тоже мне – тюрьма, придумала! Ты настоящей тюрьмы и настоящей беды просто не знаешь! Не любит она! Пфффф! А много, думаешь, браков по любви счастливых? Не много, дочка, не зря говорят, что от любви до ненависти – один шаг! А Вадим… Он тебя любит – вот что главное! Да он же… Он же как с статуэткой, как с вазой фарфоровой с тобой всю жизнь обращаться будет, пылинки сдувать! Он даже разрешил тебе не сразу замуж за него пойти, освоиться с этой мыслью, привыкнуть к ней! Даже уговорила ты его на то, чтобы не переезжать к нему сразу, - он ведь не хотел тебя здесь оставлять, я видела, даже глаза у него сверкали, а челюсти как сжимал! А все равно ведь –прислушался к тебе!
Благодетель просто года, - хочется прошипеть сквозь зубы, особенно вспоминая, как это было унизительно – упрашивать его. Вадим решил, что с самого дня моего согласия я сразу же должна была поселиться у него и каждую ночь раздвигать ноги, ублажать его всеми способами, какими ему захочется. Еле уговорила подождать.