Безбашенный - стр. 14
- И ты – весь мой мир, - шепчу, - задыхаясь, дрожа и плавясь под его руками, опаленная жарким дыханием и его горячей кожей, что прижимается уже к моему оголенному телу.
И вот сейчас обжигающие слезы слепят глаза.
Как же быстро он успел меня забыть, наслаждаясь обществом девиц, что его окружают! Тогда, на Побережье, я совсем не задумывалась об этом, как и о том, насколько Антон выделяется на фоне остальных молодых мужчин своей удивительной, одновременно и мужественной и изящной красотой, губами вот этими чувственными, - да всем! От всей души желала ему счастья, - но ни разу даже в мыслях не представляла себе с другой!
И искренне верила каждому его слову, каждому прикосновению, - как и своему сердцу, которое забилось по-настоящему, кажется, лишь после того, как мы однажды встретились глазами в полумраке кафе!
А теперь понимаю… Наверное, - напрасно.
И переживала о том, как он проснется, не застав меня в номере – тоже зря.
Сама себя измучила, - думая, что в этой вынужденной разлуке страдаем мы оба, - от меня как будто огромный кусок самой себя оторвали, а он…
Он, может, говорил все те же слова каждой, - вон, сколько их вокруг него, и всем он улыбается, всем вон явно рад. Зря я, наверное, так испугалась и сбежала, - еще неизвестно, помнит ли он мое имя и узнает ли при встрече…
Это – конец света, это – поезд, который сбивает тебя на всем ходу, еще и размазывая по рельсам, - изощренной пыткой, - понимать, что для него, единственного, кто действительно, на самом деле стал всем моим миром, - я оказалась просто одной из многих. Очередным вагоном, что пронесся мимо, едва зацепив взгляд.
А я… Я была уверена, твердо знала, - свои воспоминания о нем бережно сохраню в сердце, как и самого Антона – на всю жизнь. И даже в старости меня будет греть воспоминание о его горящих глазах, - увы, тогда казалось, что это все, что мне осталось!
А теперь… Теперь понимаю, что нет даже и этого. Его любовь, его слова, - все ложь. Я для него – лишь мимолетный роман, о котором быстро и надежно забыли.
И слезы – обжигают, струясь по щекам, как кислота, что разъедает душу.
Конечно, - все он позабыл, и жизнь для него продолжается, - новыми встречами, новыми ласками, новыми сплетениями тел и ног в его постели. И новыми словами о том, что кто-то для него – весь мир. Словами, что ничего не значат.
И мир расплывается перед глазами, - исчезает все, - и он, и девчонки вокруг него, - и даже звуки. Само время, кажется, замирает вместе со мной, пока я сижу вот так, ослепшая, ничего не видя, даже не утирая слез, - сколько? Час или пять минут? Не знаю. Когда боль захлестывает так сильно, секунда кажется всей жизнью.
Но… Стоит мне стереть эту кислоту с лица, как будто снова в сердце забивают ледяной осколок, - Антон проходит мимо, в нескольких шагах мимо меня, а в его руках…
В его руках букет розовых лилий, - тех самых, что приносил когда-то мне каждое утро после сумасшедшей, лихорадочной и такой сладостной ночи.
В его руках пакет – и даже особенно присматриваться не нужно, чтобы понять, что в нем, - конфеты и шампанское. Ну, да, - круассан и латте – это как-то слишком мелко…
И только в очередной раз убеждаюсь, - мне бояться нечего.
Этот человек, втянувший в себя всю мою жизнь, наверняка меня не узнает при встрече, - да и о чем это я? Вот у него сколько таких! А если и узнает, то вряд ли она будет для него что-то означать!