Без времени, без желаний, без истерики - стр. 9
Солнце светило сквозь москитную сетку озонового слоя с томными облаками, а потом, через несколько минут, спряталось вновь где-то в небе. Делать было нечего, идти было некуда – я закрыл глаза, чтобы вновь провалиться в пространственно-временном континууме. Спать – сколько же приятного в этом слове. Первый робкий поцелуй в минуте, продолжающий устремляться до бесконечности после шестидесятой секунды в никуда; сладкий, с только что сорванным листом смородины, чай; принятие важных решений, сулящих грандиозный успех; освоение навыков, и последующая радость внутреннего роста; искренний взгляд мамы, видящей тебя таким, каким ты не видишь сияющий космос крупицами светового, рассыпанного Богом песка ночью над головой; прослушивание утрамбованной в голове любимой песни в формате .flac в подходящей для этого акустике не настолько греют, как слово спать. Во времена бесконечной суматохи, беготнёй за вымышленными ценностями уделять время сну – богатство.
Некоторое время я пребывал на периферии между сновидениями и действительностью. Будто робко ступал по этому матричному шву, связывающему вымышленное и материальное. Как канатоходец уверенно идёт до конца нити под его ногами, так я шёл туда, куда не знал. Местами мелькали текстуры обоев комнаты, где я спал, с запахами мест, которые видел во снах секундой назад. Местами я видел хлев с коровами и овцами, ощущая скованность и маломобильность из-за объятий в реальном мире. И вот я наконец испарился. Серые полутона сменились лазурными красками внизу и ярким ослепляющим солнечным ореолом сверху. Я оказался на дереве, растущем из дна океанического аквариума. На это дерево по лестнице из деревянных дощечек, вбитых напрямую в ствол, забирались мокрые, в купальниках, девушки и, не менее мокрые, в плавках, юноши. Это была одинокая ива посреди океана. Ствол дерева уходил глубоко на дно, а вокруг не было абсолютно ничего, кроме толпы беззаботно веселящихся людей. Первую минуту я наблюдал за происходящим. Компания друг за другом залезала на ветку, где сидел я. Пригнувшись проползали через меня, чуть не задевая моё лицо своими ягодицами и, по очереди хватаясь за тарзанку, отпрыгивая от ветви, улетали в воду, скальпом задевая листья свисающей кроны поникшей ивы. Брызги лазурной, будто ненатуральной, воды долетали до моих ног. Меня одолевало желание прыгнуть вместе с ними, и поэтому я влез без очереди и повторил их действия.
Дна не было видно, однако вода была прозрачной, и видимость была в районе двадцати метров. Но кроме ног купающихся ребят и огромного ствола дерева, уходящего в невидимое дно, ничего не было видно. Я вынырнул. Всё оставалось неизменным: беззаботное веселье компании; горячее солнцестояние; тёплая вода; одинокое в океане дерево; натянутое голубое небо, и ничего больше. Фосфоресцирующая кажимость в закулисье сновидений. Присущая паника тела и истерия сознания, при похожих обстоятельствах, не появлялась вовсе – я был спокоен. Времени не было. Городов, материков, на которых жили миллиарды людей тоже. Нет политики, нет проблем и пандемий. Нет экономики, нет религии. Нет искушений и принуждений. Нет призрачной радости и навязанных страданий. Есть только незнакомые друг другу люди, связанные общей любовью к купанию, условно прикованные к дереву. Ах, как было бы прекрасно оказываться здесь, когда пожелаешь. Овладеть матричными системами мироустройства и мироздания, поочерёдно меняющими друг друга, когда одна реконструируется. Днём сюжеты сновидений генерируются для времяпровождения ночью в кровати, а когда человек уже спит, мир действительный принимает форму более отвратительную, чем вчера. Сумасшедшее желание путешествовать во сне в места, которые только можешь вообразить. И хочется, чтобы мир действительный расстилался под твоими ногами… Почему человек всегда хочет чем-то контролировать? Почему нельзя принять правила игры, которые работают так, что не всё зависит в судьбе от тебя? Способность деформировать, заранее сформированный, возможно, сценарий киноленты под свой комфортный лад и не рыпаться? Все человеческие беды растут из корней ожиданий, которые укрепляются солёной водой из красных склер.