Без вести пропавший. Попаданец во времена Великой Отечественной войны - стр. 6

И вот уже следует команда.

– Упреждение два! Товсь!

Наводчики подправили наводки, положили руки на рычаги спуска.

– Огонь!

Одновременно залпы четырех пушек! Все смотрели вверх. Будет попадание или нет? Что плохо – перед стрельбой убрали маскировочные сети, а сейчас обнаружили себя огнем и дымом. И если ведущий засек или его штурман, то обязательно последует бомбардировка. Три снаряда разорвались впереди, не причинив вреда, а один недалеко от ведущего. Самолеты шли косым клином, ведущий от неожиданности немного отвернул, строй нарушился.

– Заряжай! Установки прежние! Беглый огонь три снаряда на ствол.

Это уже стрельба без команды, по готовности. Не зря командир батареи гонял бойцов каждый день, явно по Суворову – тяжело в учении, легко в бою! Так и получилось. Работали слаженно. Выстрелы следовали один за другим. Чтобы не оглохнуть, все артиллеристы открывали рты. Со стороны, коли незнакомый с артиллерией посмотрит – смешно. Сбить и сейчас никого не удалось, но четкий строй самолетов распался. Одни стали набирать высоту, другие – маневрировать, опасно сближаясь друг с другом. Видимо, ведущий отдал приказ, потому что от группы самолетов отделились три «лаптежника» и прямым курсом направились к батарее. Батарея сделала залп – опять мимо. А в пикирующий на зенитку самолет попасть вообще нереально, он выглядит точкой, площадь мала.

Командир отдал приказ единственному на батарее крупнокалиберному пулемету открыть огонь. На малых высотах он позволяет быстро переносить огонь, и плотность его высока. Пулеметчики патронов не жалели, короткие очереди следовали одна за другой. Один пикировщик задымил, сбросил на лес четыре бомбы и отвернул в сторону. Батарея дружно заорала:

– Ур-ра!..

Юнкерс завершил вираж и улетел на запад, а остальная группа проследовала прежним курсом. Сержант Ямщиков, командир орудия, процедил:

– Не иначе на Минск полетели, сволочи!

Его слова шокировали. Минск? Эдак могут и до Москвы добраться. Была еще надежда у зенитчиков, что бомбардировщики перехватят наши красные соколы, ведь наши самолеты – лучшие в мире, вон как разгромили японских самураев!

В полдень представители от каждого орудия собрались у радиостанции. Нарком иностранных дел Молотов произнес короткую речь: Германия без объявления войны вероломно напала, но СССР даст достойный отпор.

Речь слушали во всех городах и селах всех республик Союза. Женщины плакали, мужчины, особенно молодые, решили идти в военкоматы, чтобы отправиться добровольцами на фронт… Всех вдохновили заключительные слова: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!»

Прослушавшие речь как могли пересказали содержание сослуживцам. Несколько минут осмысливали. Слишком неожиданным был переход от мирной жизни к войне.

Время обеденное. Только приступили к приему пищи, как объявили тревогу. Заняли места у пушек. На этот раз на запад пролетели три наших ТБ-3, уже морально устаревших, тихоходных. И без всякого истребительного прикрытия. Сержант Ямщиков сказал:

– А истребители наши где?.. Собьют же бомбовозов!

И как в воду смотрел. Появились две пары немецких истребителей, играючи, как в тире расстреляли один бомбардировщик, он задымил, загорелся. Что произошло дальше – неизвестно, самолеты скрылись за деревьями.

Вскоре примчался пропыленный мотоциклист из штаба корпуса, привез пакет комбату. Тот прочитал, нахмурился, потом отправил две трехтонки ЗИС-5, прозванных «захарами», на склад. Вернулись они к вечеру. Зенитчики выгружали ящики, укладывали их в укрытиях, вырытых в земле недалеко от пушек. Так много боеприпасов на батарее еще никто не видал. Обычно на учениях на каждое орудие выделяли один-два ящика, а сейчас – два штабеля. Оно и понятно, патроны стоят денег. Пушка 52-К стоила в 1940 году 118 тысяч рублей – половину стоимости танка Т-34, новейшего на то время.