( Без)условная любовь - стр. 38
– Ты совсем больной, что ли? – и по Кате ответ действительно долбанул. Вот только она не знала, какая часть больше – первая (и обвинение в том, что это она в Сплетнице его историю разместила) или вторая (и попытка на ровном месте унизить)… – Отойди от меня, придурка кусок.
И если еще утром Катя была искренне рада видеть Андрея. Спокойно рада, как было у них всегда. То теперь… готова была убить. И терпеть его рядом не собиралась – толкнула в грудь, ведь он продолжал нависать, встала, уйти собиралась, он за руку схватил.
– Объясни мне, зачем ты слила информацию? Просто объясни! Что я тебе плохого сделал-то? Что я всем вам плохого сделал? – Андрей же в эту секунду злился не меньше. И не только на Катю. Он злился на всех, втершихся в доверие и предавших. Поступок Кати стал последней каплей, его снова накрыло. Алисой накрыло, Катей прихлопнула.
А ведь он удивлялся, что девушки могут быть такими разными. И речь не о внешности. Пусть они с Катей знакомы всего ничего, но она стала для него спасительной соломинкой, дающей хрупкую надежду на то, что вера в хороших людей вернется. Но зря он за эту соломинку хватался. Зря. Хрустнула слишком быстро…
– Я тебе ничего объяснять не собираюсь. А не отпустишь – будешь говорить с моим отцом, понял? – оказалось, Катя умеет морозить взглядом и колоть тоном не хуже, чем Алиса когда-то. Но та делала это как-то скучающе, а эта яростно.
– С радостью поговорю. Но сначала ты мне ответь – какого черта тебе надо было обо мне что-то вынюхивать? Я что, выставочный экспонат какой-то? Актер знаменитый? Я что, тебя в свою жизнь приглашал? Может тебе сразу ключ от квартиры дать надо было и рассказать, где бельевая полка?
На сей раз слова Андрея подействовали на Катя не так, как брошенное ранее обвинение. То было беспочвенным, а это… Сам того не зная, Веселов обвинил ее в том, в чем действительно можно было обвинить. Она ведь вынюхивала… И лавка эта – прямое доказательство. Фото, вон, до сих пор в шкафчике лежит. Склеенное уже. Хранится зачем-то…
И гнева в девушке стало меньше. А вот стыд за себя накатил, и понимание… Маленькое, хрупкое такое, откуда у парня такая реакция. Не от дурного характера и скудости ума, нет. Он ведь такое пережил… А тут…
– Это не я сделала, Андрей, – и ответ получился уже спокойным. Катя произнесла слова, глядя в глаза парня, пылавшие праведным гневом, а еще немного болью, заметить которую удалось не сразу. – Я не писала это в Сплетницу, я просто… – девушка запнулась, почувствовав, как ком в горле встал. – Просто увидела утром, испугалась, что ты можешь от кого-то постороннего узнать, представила, как именно узнаешь и решила… – снова запнулась, – решила, что лучше я…
Вдруг откуда-то слеза взялась. Одна, слава богу. Ее можно было свободной рукой смахнуть, и сделать вид, что не было…
– Я бы так с тобой не поступила. Я бы так вообще ни с кем… – а вот вторая такая же слеза – тяжелая, будто бусина скатившаяся из глаза по щеке и грохнувшаяся на сырую землю, стала действительно плохим сигналом.
Катя и сама не сказала бы, откуда слезы. Ей вдруг и себя жалко стало, и Андрея. Но его жальче, пожалуй. Девушка всхлипнула, а третью и четвертую слезу уже двумя руками вытирала – Андрей ее отпустил.
– Прости, я… – она собиралась развернуться и уйти. Куда-то, где успокоиться можно, а уж потом сделать вид, что ни разговора этого не было, ни записки утренней, ни поста злосчастного на Сплетнице. Но Веселов решил иначе – перебил.