Без права выбора - стр. 42
— Перестань, пожалуйста, – шепотом попросила, чувствуя как сильно кружится голова. – Останови машину.
Казалось, еще чуть-чуть и я сойду с ума от всего происходящего. Мне было очень страшно, я устала прятать это чувство, которое так отчаянно рвалось сейчас наружу. Я почувствовала, как машина плавно сбавила ход, а затем и вовсе остановилась. Надеюсь, что мы приехали домой и я быстро поднимусь к себе в комнату и останусь одна, заперевшись в ванной. Судорожно переводя дыхание, я открыла глаза и повернула голову в сторону мужчины.
Мы стояли на обочине, Родионов курил сигарету, слегка приоткрыв окно, и смотрел на меня прищуренным взглядом.
— Я обманывала тебя все это время. Мне на самом деле очень страшно. По множеству причин, но самая главная – это ты. Со мной так ужасно еще никто не обращался.
Родионов нахмурился и выпустил клубы сизого дыма мне в лицо. Я только что призналась, что боюсь. В его глазах это откровение будет расцениваться как проявление слабости?
Докурив, он выбросил окурок в окно и положил свою большую ладонь мне на колено, а я сильно вздрогнула.
— Ну что ты так дрожишь, Катенок? – он погладил кожу, смотря мне в глаза, а затем повел ладонь вверх, касаясь пальцами кружевных трусиков. — Я не обижу.
Он потянулся ко мне и оставил на моих губах нежный поцелуй, как там, в коридоре ресторана. Я ощутила во рту вкус табака и мяты. Родионов чуть отклонился от меня и долго смотрел в глаза, а потом снова накрыл губы своими. Ничего интимнее в жизни со мной еще не происходило. Он просто целовал меня, гладил ноги, а мне казалось, что это больше, чем поцелуй. Возможно, так сказывался пережитый стресс и всплеск адреналина. Или то, что под пиджаком я была почти голой и абсолютно доступной для него в эту минуту.
Влажные и жесткие губы спустились по шее вниз, проложив мокрую дорожку до груди. Я не могла понять, что со мной происходит, почему позволяю ему трогать себя. Умелые ласки мужчины и все его прикосновения вызывали жар внизу живота и еще большую панику в мыслях. Казалось, что это точка отсчета, после которой между нами ничего не будет как прежде, с одной только поправкой: для Родионова это не будет иметь никакого значения.
— Не нужно, – лепетали остатки моих здравых мыслей в промежутках между его поцелуями. — Я боюсь тебя. Очень сильно.
Горячие и большие ладони сомкнулись на моей талии, и Дима притянул меня к себе. Такого шквала эмоций я еще никогда не испытывала в своей жизни.
— Расслабься, Катя. Я не буду брать тебя в машине. Тем более силой. Это просто поцелуи. Ты ведь хочешь нежности, хочешь на время забыть обо всем? Отключи мысли, – он опустил голову и поймал ртом мой наряженный сосок.
Он и в самом деле играл на контрастах. Но ключевое слово – играл. А я привыкла жить и проживать каждую эмоцию и чувство «от и до». Даже сейчас.
В эту самую секунду я еще отчетливее поняла, что сбегу от него. Как только появится хоть малейший шанс, потому что с такими мужчинами нельзя оставаться и отдавать свое сердце им тоже нельзя. Он выбросит его в окно, как окурок, затем поднимет стекло и умчится дальше, а я останусь без жизненно важного органа.
Слегка приоткрытый, влажный рот мужчины, искрящиеся огнем глаза и слабая полоска света, исходящая от приборной панели, которая позволяла мне видеть очертания его лица – все это теперь надолго отпечатается в моей памяти. Рука Родионова погладила мой живот и спустились ниже. Отслонила резинку трусов, и он коснулся меня пальцами там, внизу. Распределил влагу по складкам и погрузил в меня один палец, продолжая пожирать своим магнетическим взглядом.