Без права на возвращение - стр. 33
– А Вы, Николай Иванович, в гости или домой?
– В гости, дочка, – отозвался старик. – Внучку решил проведать.
И с гордостью добавил:
– В Москве она у меня учится, в институте.
– Билетики приготовим, отец, – проводник забросил пакет с постельным бельём на верхнюю полку, старик протянул ему сложенный вчетверо проездной.
– Так, все до Москвы. Чай, кофе? В туалете бумагу в унитаз не бросать, курить только на остановках. Хорошего пути, – напомнил он заученной скороговоркой и прошёл дальше по вагону.
Поезд набирал ход. В купе зашёл ещё один пассажир. Юноша азиатской внешности держал в руках три стакана с чаем. Осторожно, чтобы не расплескать кипяток, поставил их на стол, присел напротив деда и приветственно кивнул.
– Тулкун. Толя по-нашему. Узбекский друг российского народа, – представил его Василий.
– Дедушка, Вам чай принести? – участливо спросил молодой человек.
– Нет. Спасибо, сынок, я же недавно из дома. Попозже попью, – отказался Николай Иванович.
– Так что, внучка? На кого учится? – придвинулся поближе сосед по полке.
– Философом будет, что-то по языкам. Читать очень любила. Вместе с Ломоносовым учится, – гордо пояснил дед, но тут же поправился. – Точнее, он там тоже учился.
– В МГУ? Наверное, филологом? – взглянув с любопытством, вопросительно уточнила Марина.
– А какая разница? Я ей предлагал на ветеринара выучиться. Или, хотя бы, зоотехника. У нас, кто был в деревне, все померли или разъехались. Вот тебе кусок хлеба, – но вспомнив, что бурёнок и овец пустили под нож лет двадцать назад, добавил. – А может и правильно, что уехала.
– Ну, не обязательно агрономом возвращаться в село. Можно и учителем, – предположил Василий.
– Я тоже так думал, да она мне говорит, что, мол, нет, дед, в ваш Мухосранск больше не вернусь. Ей теперь виднее. Да и правда, чего она у нас забыла? Школу, и ту закрыли, на автобусах возят детишек в соседнее село за десять километров. А так-то, разобраться, ни свет, ни заря, буди малого спозаранку. Какая ему учёба? Он на уроках засыпает. По что детей детства лишают, кто знает?
– Может быть в селе не осталось учителей, кто мог бы чему-то новому научить? А в другой школе, возможно, новаторы ещё остались, – возразила осторожно Марина.
Николаю Ивановичу не было знакомо слово, и он пояснил:
– Компьютеры у них, в новой школе, есть, а насчёт новаторов ничего не слышал.
Девушка улыбнулась. Василий тоже включился в разговор:
– Ну, а что, уедут от пьяного папки в другую школу, немного потеряют. А в своей «деревяшке» чему научат? Коровам хвосты крутить? А так, глядишь, как ваша внучка выучатся, большими людьми станут.
– Так не всем же большими быть, кто-то же должен хлеб растить, страну кормить, – не сдавался дед. – Кто же на селе останется, коль дальше дело так пойдёт?
– Так купим, дядя Коля, за бугром. «Заграница нам поможет, запад с нами», – весело процитировал Великого Комбинатора Василий.
Старик молчал: «Держи карман шире. Эти помогут, если последнее не отберут». Он помнил послевоенное детство, как под палящим солнцем шли они по бескрайнему полю собирая в холщовую сумку несжатые колоски, а после школы спешили в поле к родителям на помощь, захватив бутылку молока и кусок хлеба на перекус, как рвали неподдающуюся из земли свёклу и смотрели с надеждой вдаль: есть ли у этого «пая» конец? Он не забыл, как засыпал и просыпался в кабине разбитого «газончика» по дороге на сахарный завод, а руки гудели от вручную, «по борта», загруженную свёклой машину. И никто не помог и не поможет. На себя надеяться надо.