Без поцелуя на прощание - стр. 5
Меня застает врасплох топот проносящихся мимо ног. Я так привыкла к тому, что все вокруг меня ходят на цыпочках, что малейшее движение становится для меня захватывающим событием. Уже через несколько секунд до меня доходит реальность происходящего. Доктора и медсестры не просто так решили устроить кросс: кто-то в беде и ему немедленно понадобилась помощь. Я сочувствую пациенту, конечно, сочувствую. Я ведь еще не совсем превратилась в камень, хотя в некоторые дни это становится все труднее… но затем я испытываю облегчение. Облегчение оттого, что они спешат не ко мне. Но это место, одиночество и почти полная тишина напоминают мне о том, что это может случиться в любую минуту. И что, возможно, это будет не так уж плохо. В кого я превращаюсь? Я умудряюсь любую тему переводить на себя. Я зациклена на себе и сломлена. Мое тело искалечено, но и мой разум быстро приближается к не менее ущербному состоянию.
Новое утро приносит с собой тишину. Кипящая деятельность вчерашнего вечера теперь всего лишь воспоминание. Должно быть, сейчас время посещений, потому что пришла Эйва, моя лучшая подруга. Я не заметила, как она появилась, но я рада ее визиту, и мой разум улыбается. Эйва способна переболтать всю Ирландию – мне редко удается вставить хоть слово. Так что односторонняя беседа, когда она чешет языком, кажется приятно знакомой.
Мы с Эйвой дружим с шести лет. Мы ходили в один класс в школе и, даже несмотря на то что учились в колледжах в разных концах страны, всегда оставались близки. Я знаю ее так же хорошо, как знаю себя, и люблю ее во всех проявлениях. Но иногда ее способность сначала говорить, а потом думать шокирует меня. Как и сейчас.
– В общем, парень в соседней палате сыграл в ящик пару часов назад, – объявляет Эйва тоном диктора новостей с национального телевидения.
На дне моего почти пустого желудка скапливается немного рвоты. Этот человек был для меня незнакомцем, но его смерть как-то странно влияет на меня. Он был чьим-то сыном, мужем, может, даже отцом. А теперь он ушел, оставив дыру в сердцах любящих людей, там, где раньше была его улыбка. Я все еще здесь, все еще цепляюсь за жизнь, но тоже чувствую эту пустоту. Эту небольшую норку, которую я постепенно рою в сердцах всех, кого люблю.
– Нет, Лаура, правда, это место чертовски вгоняет в депрессию. Тебе нужно поскорее проснуться. Нет, я, конечно, знаю, что ты та еще соня, но тебе не кажется, что пора уже поднять веки и все такое? Ну давай, милая. Подай знак, что ты все еще здесь. Я скучаю по тебе, – говорит Эйва.
Я бы закатила глаза и рассмеялась, если бы могла. Сарказм – второе имя Эйвы, и мне становится легко, когда я слышу одну из ее таких знакомых ужасных шуток.
Я уверена, что Эйва нервно ерзает и много ходит по комнате. Меня немного смущает, что ей так некомфортно из-за всей этой ситуации. Интересно, у меня покраснели щеки? Хотела бы я, чтобы она села и расслабилась. Ее голос все время раздается из разных уголков комнаты, и это вызывает у меня тошноту.
– Лаура, тебя нет рядом уже целую вечность. Мне нужно поделиться с тобой самыми важными за всю мою жизнь новостями, а ты даже не слушаешь.
Эйва придвигается на стуле ближе к моей постели и наклоняется ко мне. Я чувствую ее напряженное, тяжелое дыхание на своей подушке. Даже с закрытыми глазами я понимаю, что Эйва топчется на месте.