Без поцелуя на прощание - стр. 29

Я улыбаюсь, разумеется, и подставляю щеку для поцелуя. Но внутри все мое тело содрогается от воспоминания о том, какое предостережение дала мне мать много лет назад. «Мужчина приносит домой цветы, только если он чувствует себя в чем-то виноватым», – предупреждала она. Невозможно не задуматься о ее предостережении сейчас. Особенно сейчас.

– Давай, – говорит Марк, взяв меня за руку и терпеливо ожидая, когда я подъеду к дивану. – Открой ее.

Я наклоняюсь вперед и изучаю длинную прямоугольную коробку. Я понятия не имею, что может быть внутри. Нежно тяну за уголок розовой ленты, охватывающей коробку и завязанной в центре. Бант с легкостью развязывается. Когда я поднимаю крышку, моим глазам предстает свернутый шелк сиреневого цвета. Вечернее платье. Платье для бала, на который я не пойду. Фиолетовый – мой любимый цвет, и Марку это известно, но я еще никогда не носила ничего такого оттенка. Даже шарф.

Головокружительное возбуждение от нового красивого платья омрачено чувством утраты. Я люблю ежегодные вылазки в город вместе с Эйвой ради поисков идеального платья. Мы часами бродим по улицам, заходя в помещение, только чтобы взять еще кофе навынос. Мы обычно так заняты разговорами, что забываем подмечать платья, которые видим на витринах. За двадцать минут до закрытия мы впархиваем, чтобы найти что-то не слишком яркое, не слишком дорогое и, что самое важное, что-то, в чем можно танцевать всю ночь напролет. Но теперь подобные девичьи вылазки останутся для меня лишь приятным воспоминанием. Я пытаюсь скрыть от Марка свое разочарование. Он так старался и смотрит на меня с такой сверкающей улыбкой, с такой любовью в глазах. Это идет вразрез с тоном, каким он говорил по телефону.

Я неотрывно смотрю на гору шелка, лежащую передо мной, восхищенная мягкостью материала под моими пальцами. Я глажу тонкие лямки и поднимаю платье в воздух. Коробка сползает с моих колен и падает на пол.

Надушенные листы бумаги пастельного цвета, в которые было аккуратно и бережно завернуто платье, рассыпаются по ковру. Длинное сиреневое платье свисает с кончиков моих пальцев, колыхаясь из стороны в сторону, когда я мерно покачиваю руками. Оно элегантное и простое – именно такой стиль я и выбрала бы сама для себя. Я улыбаюсь, осознавая, насколько хорошо Марк меня знает. Я начинаю представлять, как красиво будет колыхаться платье во время танца.

Я роняю платье, и оно падает к моим ногам. На какой-то миг я забыла о том, что мои обмякшие ноги предали меня. Я забыла о том, какой беспомощной стала. И в тот миг я была счастлива. Бесполезность сногсшибательного платья, думаю я, когда реальность обрушивается на меня с такой силой, что вышибает дух. Я не могу выбросить это из головы. Я не могу элегантно войти в комнату и ловить на себе взгляды, мысленно обнимающие мою талию, проходя мимо в шелке, деликатно ниспадающем с плеч. Ну ладно, моя талия никогда не испытывала особого энтузиазма по поводу того, что кто-то может ее обнять, возможно, потому, что она вполне комфортно пряталась под складками жира, но, по крайней мере, у меня была талия. Теперь же я просто шар в кресле. Платье слишком прекрасно, чтобы портить его своим неблагодарным телом.

– Мне… мне… оно не нравится, – содрогаюсь я. – Убери его, пожалуйста.