Без поцелуя на прощание - стр. 20
Я пожимаю плечами:
– Я не говорил, что будет легко.
– Я и не говорила, что ты так сказал.
Я вынужден отвернуться. Мне кажется, Николь вот-вот заплачет, и я знаю, что это моя вина. Она отпускает мои руки и отступает на шаг назад.
– Прости меня, – шепчет Николь.
– И ты меня.
– Слушай, мне не нравится весь этот спектакль, Марк. Я не умею лгать. Но я понимаю, что ты изо всех сил стараешься защитить Лауру…
– Но в этом-то и вся проблема. Я не могу защитить ее от самой себя. Никто не может.
– Ты ведь не думаешь, что она причинит себе вред?
– Нет. Может быть. Иногда! Ты думаешь, может?
– Нет. Может быть. Иногда, – эхом отзывается Николь.
Я сквозь боль проталкиваю комок воздуха, застрявший в горле, и сжимаю голову руками. Сильно, почти до боли.
– Мне нужно вернуться.
– Я знаю.
– Нет. Я имею в виду сейчас. Прямо сейчас. Мне нужно вернуться домой. Боже, мне не стоило оставлять ее одну. О чем я, к черту, только думал?
Николь кладет руки мне на плечи.
– Все нормально, перестань нервничать. Лаура спит.
– Нет. Не нормально. Все совсем не нормально.
– Тебе нужна передышка, Марк. Так не может продолжаться. Ты себя в могилу сведешь.
Я вырываюсь из объятий Николь.
– Я в порядке. Или буду в порядке, когда вернусь домой.
Я сбегаю вниз, распахиваю дверь гостиной и вижу, что моя мать смотрит свою любимую мыльную оперу, сидя на диване. Она быстро тянется за пультом и возится с кнопками в попытке выключить телевизор, вопящий в углу.
– В чем дело? – спрашивает мать, поднимаясь. – Что-то произошло?
– Нет. По крайней мере, пока нет, но мне нужно возвращаться домой. Мне не стоило оставлять Лауру одну.
Моя мать вздыхает, и я вижу, как расслабляется ее напряженное тело.
– Марк, ты пробыл здесь меньше часа. Лаура сможет справиться сама.
– Откуда ты знаешь?! Боже, как я вообще мог оставить ее одну? Как я мог быть таким идиотом?! Вдруг Лаура проснется? Бог знает, что ей может попасться на глаза! Она может прийти к каким угодно выводам. Черт, черт, черт! Мне нужно идти.
Николь шумно сбегает по лестнице и чуть не поскальзывается на плитке, тормозя прямо позади меня.
– Милый, присядь, – командует мать, обнимая меня за плечи и пытаясь усадить на диван. – Ты не в состоянии сесть за руль. Твой отец на кухне варит кофе. Уверена, он нальет чашечку и своему единственному сыну.
Я так сильно трясу головой, что зрение расплывается.
– Приглядывай за ним, – шепчет мать, проходя мимо Николь.
– Том, Марк хочет кофе, – кричит мама в сторону кухни, выходя из комнаты.
– Нет, мам, не нужен мне кофе. Мне нужно идти, – несусь я за ней.
Мама разворачивается, и в линиях ее лица отражаются такая тревога и беспокойство, что это разбивает мне сердце. Но все, что я могу сделать, это вымученно улыбнуться.
– Хорошо, милый. Хорошо, – идет на мировую она и внезапно кажется слишком тяжеловесной и изможденной для такой подтянутой, расторопной дамы.
Я ношусь из комнаты в комнату, лихорадочно собирая все, что попадется под руку. Хватаю телефон и пальто. Затем кручусь вокруг своей оси в каждой комнате в поисках мистера Снаглза, плюшевого медвежонка, которого я купил в больнице к появлению Кэти. А затем вспоминаю, что мохнатый коричневый медвежонок лежит рядом со своей прекрасной маленькой хозяйкой. Мистер Снаглз составляет компанию малышке Кэти.
– Марк, успокойся, пожалуйста. Ты так сляжешь, – советует Николь. – Я соберу вещи, пока ты заводишь машину.