Без памяти от тебя. Скрип скрипки - стр. 29

— У меня дежавю, — сказал Остин с ухмылкой и встал за клавиши. Рядом с этим крупным темнокожим парнем синтезатор смотрелся игрушечным.

— Ага, а у меня культурный шок от того, что ты знаешь, что это такое, — Эден постучал палочками, — Я не переживу, если нам придется второй раз отвечать на миллион твоих вопросов, Тортон. Может, мы просто начнем?

Да, у Эдена было специфическое обаяние. Продолжая с удивлением оглядываться, я аккуратно положила футляр на пол и достала скрипку Дрю.

— И что же мы играем? — мое настроение поднялось, хоть я и неуверенно себя чувствовала со скрипкой брата.

— Прошу, скажи мне, что «Пляску смерти» ты выучила не в тот период, который забыла, — почти с испугом застыл за установкой Эден.

— «Пляску смерти»? — переспросила я, неуверенная, что он говорит о той композиции, которую я знаю.

Лесли, которая оказалась главной вокалисткой и бас-гитаристом в одном, напела мотив.

— Задолго до этого, — я не могла поверить, но теперь мне стало более понятно, почему я с ними.

***

— Сносно, — резюмировал Эден в конце репетиции. Мы успели прогнать только два полноценных раза. А все оставшееся время я подстраивалась под их игру.

Во время коротких пауз я не переставала задавать вопросы Лесли и Остину, стоящих рядом. Они посмеивались и переглядывались, но отвечали, а еще не уставали повторять, что все в точности, как это было в прошлый раз.

Так я узнала, что кукольный театр принадлежит семье Бауэрмана, которого зовут, кстати, Ян. А в репертуаре у них еще несколько других адаптаций классических сонетов, кроме собственной музыки, и в груди у меня сразу защемило от радостного предвкушения.

Это была совсем другая музыка. Так же прекрасна, но более свободна.

— Я думал ты уже освоилась со скрипкой брата. Теперь и это сначала… — бросил мне Эден, когда проходил мимо.

Все, кроме меня, оставили свои инструменты в небольшой кладовке, а Эден накрыл установку на подиуме тканью, и они с Остином откатили ее за кулисы.

Что еще более странно, только мы с Лесли приехали вместе. Парни же на улице, больше не сказав друг другу и слова, сели каждый в свою машину и уехали. Я нахмурилась, припоминая, видела ли когда-нибудь, чтобы ребята общались в школе. И не смогла.

— Вы не очень дружны?

— О чем ты? — спросила Лесли, пристегиваясь.

— Такое ощущение, что незнакомцы просто собрались вместе поиграть.

— Ну, музыка — это единственное, что у нас общее. Но это самое главное, поэтому остальное неважно.

Мне вспомнились сложные взаимоотношения в оркестре, где каждый пытался отстаивать и защищать свою позицию, а также показать себя на максимум перед дирижером, чтобы получить солирующую партию.

— У тебя невероятный голос. Где ты научилась так петь?

— Я с пяти лет пою в церковном хоре.

— Правда?

— Удивлена? Опять, — она улыбнулась, — Пусть я и выгляжу так, будто сгорю, как свечка, если ступлю на святую землю, но в душе я ангельски чиста и непорочна.

Она сделала милое выражение лица и посмотрела на меня. Мы обе не выдержали и рассмеялись.

— Вру, в душе я тоже очень порочна.

Мы просмеялись, и мне стало так легко и непринужденно в ее компании.

— А что насчет остальных? Насколько серьезно они увлечены музыкой?

— Только Ян. Ты видела, он оставил тут гитару. Но только потому, что дома спит в обнимку с акустической.