Без границ - стр. 25
«Когда-то и я там могла», – подумала Женя, но теперь ее колени давали о себе знать и падать на них она совсем не хотела.
А потом она увидела раскрасневшуюся Дашку с каким-то патлатым охламоном с обесцвеченным клоком белых волос. Они были очень коротко пострижены и лишь челка оставалась достаточно длинной. Именно она ярко выделялась на темном фоне, белым мелированным пятном.
– Господи, подумала Женя, – одна розовая, другой белый. Куда катиться мир.
Время закончилось быстро и пора было выходить с катка. От катания у нее повысилось настроение, и женщина решила, что обязательно сюда вернется и может быть, если ей повезет, то не одна. Вдруг ей удастся уговорить Виталия погулять с ней по Москве.
К Жене подкатили ее взрослые дети со своими парнями.
– Мам, – скромно сказала взмыленная Дашка, – я в шоке. Я и не представляла, что такой мамонт как ты может кататься на коньках.
– Молчала бы, – огрызнулась Женя, а в глазах у нее плясали веселые огоньки. – Если бы ты дочка видела, что творила твоя мама в Абхазии.
– Ну и что ты могла там натворить? – спросила дочь, – каталась на катамаране?
– Нет, Даш, прыгала с тарзанки через горную реку.
– Ну прям с тарзанки? Так я тебе и поверила.
– А что же тебе мешает мне поверить?
– Как что? Ты никогда ничего не делаешь просто так. Зачем тебе тарзанка?
– Чтобы снова ощутить вкус жизни, доченька.
– Понятно. Я смотрю, что и на каток тебя потянуло не просто так. Береги свои колени, мамочка. А то рассыпишься и некому нам будет нотации читать.
– Какая же ты злая, Дашка, – вздохнула Женя, с грустью смотря на дочь, – а еще пару лет назад была совсем паинькой.
Они вышли с территории катка в морозную ночь.
– Ну, что дети, может в кафе, чаю попьем.
– Я не против сказала Даша, только давайте пойдем в Александровский сад, там кафешек больше и цена не ломовая.
К Даше подошел ее лохматый разноцветный парень и не стесняясь Жени по-свойски приобнял ее за плечи.
– Даш, может познакомишь меня со своим кавалером?
– Знакомься, это Архип. Архип, это моя мама Евгения Николаевна. Прошу любить, если получится и иногда жаловать.
– Какое у тебя необычное имя, Архип, – удивилась Женя, – ты от куда?
– Я с Украины, из Харькова.
– А что ты тут делаешь? Учишься?
– Нет, я здесь работаю. Жду, когда Ваша дочь закончит институт и увезу ее к себе в Украину.
– Кто же тебе ее отдаст, – разозлилась Женя. – Она еще слишком мала, чтобы «мотыляться» по чужим странам.
– Мам, я уже большая и сама решу, когда и с кем мне жить и где «мотыляться».
На Женю накатила злость, которая приходила всегда, когда она разговаривала с младшей дочерью, но вспомнив, что Маша ее пригласила для серьезной беседы сдержалась и, обняв Дашку, повела за старшей дочкой, которая вместе с Мишкой успела отойти от них на приличное расстояние.
– Мам, не нужно меня обнимать, я не одна, а с парнем. Имей к нему уважение.
Женя ее не отпускала. Архип плелся сзади, а Евгения злорадствовала.
– Доча, какой у тебя предыдущий парень хороший был, воспитанный, образованный, не чета этому.
– Ты про Никитоса что-ли?
– Ну да. Умненький, из интеллигентной семьи.
– Мам, ну так он был ботаном.
– Каким ботаном? Он же в Бауманке учился, в техническом вузе, а не на биологии.
– Ой, мама, какая же ты древняя. Ботан, значит сильно заумный. Ты, что хотела бы, чтобы я всю жизнь за ним носки стирала и сопли подтирала, а он бы сидел в своей науке и про меня вспоминал, когда ему есть захочется.