Без Границ - стр. 43
– Ты… Что сделал? Замечательно! – Виктория подошла к Харону, пытаясь строгим взглядом посмотреть на его лицо. – И как мне теперь объясняться, что за мужчина ей звонил? Как тебя представить? Демон?! Демон Харон? Просто Харон? Инкуб? Или просто, что Виктория – чокнутая?!
– Ты отчитываешь меня? – Харон искренне удивился.
У него был бархатный голос, шелковистый, но интонация, с которой он говорил, слега пугала.
Он щелкнул пальцами и бра, неуклюже разбросанные по стенкам, загорелись томным, бледным светом, лишь едва наполняя комнату слабым свечением. Вика отшатнулась. Она никак не ожидала увидеть Харона в таком виде: расстегнутая, выпущенная из брюк рубашка, белоснежного цвета, слепящая глаза, туфли, аккуратно причесанные волосы, едва заметная щетина, черные глаза, наполненные возмущением и искренним недоумеваем.
– Нет. – Быстро ответила девушка, кутаясь в кофту. – Нет. Я просто интересуюсь, что мне дальше делать. И … что именно ты сказал моей маме?
Вика замолчала, неотрывно таращась на расстегнутую рубашку. Демон едва заметно улыбнулся едва и неспешно начал застегивать пуговицы. Вспыхнувшие, красные щеки девушки слегка развеселили его.
– И все? – спросил он, пытаясь застегнуть пуговицу на животе.
– Что все?
– Разве это все, что ты хочешь знать?
– Нет. – Виктория внезапно стала строгой. – Я хочу знать, что ты тут делаешь? Или что я тут делаю, если ты запретил мне вызывать тебя?
– Ты ответила на свой вопрос: я запретил тебе! Но мне никто не запрещал появляться по своему желанию и усмотрению. Абсолютно случайно я узрел твое тело в ночных дебрях и, будучи уверенным, рано или поздно я все-таки получу от тебя то, что хочу, я решил, так сказать, спасти твое тело. Я сделал это. Что касается твоей матери, то – Харон заговорил таким же голосом, как Виктория, – мам, не переживай, все нормально, остаюсь у Васьки, завтра приеду.
Виктория, открыв рот, смотрела на него, в очередной раз не понимая, как он это делает. Его голос звучал идентично ее.
– И она тебе поверила? Мама моя, я имею в виду? – Вика удивленно хлопала глазами.
– Конечно… Кстати, зачем вы отчитываетесь, когда вернетесь? Во сколько и с кем? – спросил Харон, наконец, справившись с пуговицами. – До чего неудобная штука…
– Что значит зачем? Она моя мама, нервничает, переживает, вдруг, что случится со мной… – попыталась объяснить Вика.
– И что тогда? – Харон бросил на нее хищный взгляд из-за плеча. – А? Что тогда? Что она сможет сделать? На что вы, люди, способны ради тех, кого любите? Если тебя придавит многотонной плитой, она сможет в одну секунду сдвинуть ее, чтобы подарить тебе возможность дышать? Она сможет вытащить тебя с тонущего корабля в Индийском океане, будучи на другом полушарии? Что она сможет сделать, если в игру вступает Смерть?
– Харон… Материнская любовь. Она… Мне тяжело объяснить, у меня нет детей, но я люблю свою маму и если бы ее придавила плита, я бы наизнанку вывернулась, но попыталась бы вытащить ее оттуда… И я могу представить, насколько сильно мать любит свое дитя и на что она готова ради него…
– Все-таки порой я рад, что работаю именно с живыми людьми. Вы такие забавные! Особенно ваша философия. Ни ты, ни она, ничего не сможете сделать, но горе – хороший старт начать оплакивать. У тебя слишком сильно болит голова, Виктория! Что ты можешь сделать с этим?