Бей или беги - стр. 14
Его благожелательное отношение вызывало у Томасин искреннее недоумение, ведь именно ее стараниями мужчина обзавелся уродливым, медленно затягивающимся шрамом. Каждый раз, общаясь с Малкольмом, девушка смотрела только на эту отметину, невольно задумываясь об отложенной расплате за свою проделку. Не сказать, что они много общались – мужчина всегда был сильно занят, но он выкраивал время в своем плотном графике для совместных походов на охоту. Только вдвоем. Отправлять Томасин с остальными было опасно, но нашлось и другое объяснение: Малкольм сказал, что ему есть чему у нее поучиться, и кое-какие вещи он хотел бы приберечь только для себя. Ему нравилась охота, она помогала отдохнуть от превратностей бытности руководителем многочисленного сообщества и, как он выразился, прочистить голову. В какой-то степени он даже завидовал достижениям Томасин, превосходившим его успехи. Высокий рост и массивное телосложение делали движения Малкольма чуть неповоротливыми, а поступь тяжелой. Девчонка же, по его словам, будто парила над землей и передвигалась так бесшумно, словно сливалась с лесом воедино. Томасин запомнила эту формулировку, она ей очень понравилась. Прежде никто не хвалил ее таланты и навыки, даже отец. Отец был строг. Ему всегда казалось, что дочь недостаточно хороша. Он осуждал Томасин за суетность и, рассердившись, мог назвать ее «неуклюжей каракатицей» или «пьяной медведицей», дополнив критику крепким ударом трехпалой руки.
В первую общую вылазку Малкольм презентовал своей подопечной арбалет, который до того берег, как трофей, выигранный в суровой схватке с каким-то опасным типом-одиночкой. Томасин оценила. Она догадалась, почему выбор мужчины пал именно на это оружие, а не на огнестрел. Звук выстрела распугал бы всю потенциальную добычу и привлек к ним мертвецов, околачивающихся поблизости. Стрелы неслышно рассекали воздух, но были не менее точны. Томасин взвесила приобретение, заключив, что для ее рук оно тяжеловато. И все же спросила:
– Я могу его взять?
– Да.
– А если я прикончу тебя и сбегу?
– Давай, – ничуть не испугавшись, подначил ее Малкольм, – докажи, что у тебя совсем нет мозгов.
Девушка проглотила обиду и желчные реплики, так и вертевшиеся на языке. Она решила, что куда продуктивнее будет потратить энергию на освоение нового навыка, а не на глупую ссору с тем, от кого зависят ее жизнь и благополучие. К тому моменту она немного обжилась в лагере и оценила все его прелести – и регулярную еду, выдаваемую каждому члену общины по специальному списку, и отдельную, комфортную комнату, и горячую воду, доступ к которой стабильно предоставлялся три раза в неделю. Большую часть своей жизни девушка провела, как зверь. Наконец-то почувствовать себя человеком было приятно. Нет, она не хотела, чтобы ее вышвырнули за стену, обрекая на дальнейшее жалкое существование в одиночестве. Отец учил ее выживать – некоторая степень сговорчивости была адекватной платой за безопасность.
С тех пор Томасин начинала каждый свой день с упражнений и отжиманий, чтобы укрепить мышцы рук. Она держала арбалет все увереннее, и с каждой охоты они возвращались с добычей. Девушка испытывала нечто, сродни гордости. Она вносила свой вклад в общее дело, при том весьма ощутимый. Она заслужила свое место в общине и право пользоваться благами Цитадели. И ей было плевать, что о ней говорят. Почти.