Бей или беги - стр. 11
Томасин спрыгнула обратно на стол, заслышав звук открывающейся двери. Она сгруппировалась и подтянула колени к груди, готовясь к броску, если возникнет необходимость вновь бороться за свою жизнь. Пусть на это и уйдут последние силы.
– О, тебе стало лучше.
Девушка узнала этот голос и напряглась еще больше. Ей тут же пришло в голову, что тот самый мужчина из ямы неотвратимо захочет расквитаться с ней за изувеченное лицо. Обернувшись, она первым делом заметила последствия своего недавнего маневра. Из-под волос мужчины выглядывала повязка, скрывающая глаз и почти половину лица. Но он не спешил осуществлять свою месть, хоть и поймал взгляд пленницы, прикованный к ранению, ей же нанесенному.
– Что вам от меня нужно? – прямо спросила Томасин.
– Сядь, – приказал мужчина, кивнув на койку.
Властные нотки в его голосе резанули слух. Она еще возле ямы поняла, что позволила безобидной болтовне усыпить ее бдительность. В яме он казался просто случайным странником, скрывшимся под землей от мертвецов. Но, вполне возможно, он один был куда опаснее целой орды тварей. Мертвые глупы и предсказуемы, а чего ждать от этого типа Томасин спрогнозировать не могла. Он притащил ее сюда и держал взаперти. Плохое начало, даже учитывая тот факт, что ей не позволили умереть. Она привыкла бороться за выживание, но догадывалась, что некоторые люди могут сделать так, что она сама пожалеет о том, что жива.
Томасин отступила к койке и тяжело опустилась на нее. Старые пружины заунывно скрипнули. Девушка поежилась от этого звука, слишком громкого в тишине комнаты. Она вдруг почувствовала себя совершенно беспомощной, вдалеке от леса, от привычной среды обитания. Там она была охотницей, следопытом, хищным зверьком, путающим следы и убивающим за еду. Здесь же – лишь маленькой, хилой девчонкой, полностью подвластной чужой воле. Момент слабости был недолгим и прошел, оставив после себя неприятное послевкусие.
Бей или беги – повторял отец. Но куда бежать, если кругом стены и решетки? Рей даже в убежищах, имея договоренность с их обитателями, предпочитала проводить по минимуму времени. Она боялась быть загнанной в ловушку. Боялась того, что происходило с ней сейчас.
– Как тебя зовут? Кто ты и откуда? – начал допрос незнакомец. Он держался поодаль, но Томасин все равно было неуютно под прицелом его здорового глаза. Она украдкой задумалась о целостности второго – кто знает, как глубоко вошло ее лезвие, сохранил ли он зрение. Раскаяния она не испытывала. Лишь пыталась понять тяжесть преступления, за которое ей потом придется ответить.
– Томас… Томасин, – выдавила она.
Я никто – подумала она, но не сказала.
Мужчина чуть нахмурился и тут же скривился от боли, которую ему, видимо, причинило напряжение лицевых мышц, разбередившее рану.
Томасин часто слышала от окружающих, что у нее глупое имя. Но она не собиралась объяснять посторонним, что отец всегда хотел сына. Она сама добавила пару букв в свой воображаемый паспорт. Сейчас все письменные принадлежности, бумаги и документы сгинули вместе с цивилизованным, правильным миром. В лагерях к Томасин часто липли клички, временами самые идиотские. Одна старая женщина называла ее Артемидой, расщедрившись на объяснение: это какая-то там вечно юная богиня охоты. Ту старуху сожрали мертвецы, а все познания о древних богах, сказках и суевериях исчезли из жизни Рей вместе с ней. А ей нравилось иногда такое послушать.