Бетагемот - стр. 65
Лабин.
Он плавает в каких-то сантиметрах от обшивки, подаваясь то в одну сторону, то в другую. Возможно, пытается удержаться на месте, сопротивляясь хитрому сплетению течений – вот только нечего ему там делать. Нет там окошек, через которые можно заглянуть внутрь, нет причин зависать именно у этого отрезка коридора.
Через несколько секунд он начинает перемещаться вдоль обшивки – но так медленно, что это настораживает. Обычно его ласты движутся плавными, свободными гребками, а сейчас чуть подергиваются. Он движется не быстрей, чем сухопутник-пешеход.
За ее спиной кто-то достигает высшей точки. Ын ворчит: «Была моя очередь».
Лени Кларк их почти не слышит.
«Ублюдок, – думает она, глядя, как Лабин скрывается в темноте. – Ублюдок. Взял и сделал!»
Вербовка
Аликс не все понимает насчет «туземцев». По правде сказать, никто из корпов не понимает, но остальные от этого бессонницей не маются: чем больше рыбоголовых уберутся с дороги, тем лучше. Аликс, благослови ее душу, пришла в самую настоящую ярость. Для нее это все равно, что оставить дряхлую старушку умирать во льдах.
– Лекс, они сами так решают, – объяснила однажды Кларк.
– Что решают – сойти с ума? Решают, пусть у них кости превратятся в кашу, так что, заведи их внутрь, даже и на ногах устоять не смогут?
– Они решают, – мягко повторила Кларк, – остаться на рифте, и считают, что цена не слишком высока.
– Почему? Что там такого хорошего? Что они там делают?
Кларк не стала рассказывать про галлюцинации.
– Думаю, свобода. И единение со всем, что тебя окружает. Это трудно объяснить…
Аликс фыркнула:
– Ты и сама не знаешь!
Отчасти это правда. Кларк, конечно, чувствовала притяжение открытого моря. Может, это побег, может, бездна – просто самое лучшее убежище от ада жизни среди сухопутников. А может, и того проще. Может, это просто темная невесомость материнского лона, забытое чувство, что тебя питают и надежно защищают – то, что было, пока не начались схватки и все не пошло вразнос.
Все это ощущает каждый рифтер. Не все из них ассимилируются – пока еще не все. Просто некоторые… более уязвимы. Склонны к зависимостям, в отличие от более компанейских напарников. Может, у отуземившихся в лобных долях слишком много серотонина или еще что. Обычно все сводится к чему-нибудь подобному. Аликс всего этого, конечно, не объяснишь.
– Вы должны убрать кормушки, – сказала Аликс, – чтобы они хоть за едой заходили внутрь.
– Они скорее умрут с голоду или станут питаться червями и моллюсками. – Что тоже приведет к голодной смерти, если они раньше не умрут от отравления. – Да и зачем тянуть их внутрь, если они не хотят?
– Да затем, что это самоубийство! – заорала Аликс. – Господи, неужели тебе надо объяснять? Вот ты бы не стала мешать мне покончить с собой?
– Смотря по обстоятельствам.
– В смысле?
– Действительно ли ты этого хочешь, или просто пытаешься чего-то добиться.
– Я серьезно!
– Да, я вижу, – вздохнула Кларк. – Если бы ты в самом деле решила покончить с собой, я бы горевала и злилась, и мне бы страшно тебя недоставало. Но мешать я бы не стала.
Аликс была потрясена.
– Почему?
– Потому что это – твоя жизнь. Не моя.
Этого Аликс, как видно, не ожидала. Сверкнула глазами, явно не соглашаясь, но и не находя, что возразить.
– Ты когда-нибудь хотела умереть? – спросила ее Кларк. – Всерьез?