Бестселлер на троих - стр. 5
– Оставляю тебя, Марат, – с удовольствием хлопаю друга по спине, приложив чуть больше силы для удара. – Займусь гардеробом и покупкой пены для бритья. В общем, ты развлекайся, а у меня стирка, сбор рюкзака… Шампунь кончился, а вместо геля для душа хозяйственное мыло, оставленное ещё дедом.
Спешу на выход, пользуясь мысленной паузой Марата, переваривающего весь бред, что я наговорил. Глотнув свежесть ночного воздуха, решаюсь отказаться от такси и пройтись пешком. Слишком долго мышцы не получали привычной нагрузки, и сейчас тело радостно восприняло быструю ходьбу. Башаров прав. Хватит хандрить, топить горе в бухле, прикапывать себя чувством ущербности. Надо встряхнуться, сменить обстановку, а после вернуться к работе. Не смогу писать, так хоть займусь редактурой. А осенью соглашусь преподавать в университете. Отец давно зовёт.
3. Глава 3
Марат
Жара, пыль с обочины, клубящаяся непроглядным облаком, вылетающим из-под колёс. Многокилометровая пробка в две полосы из тысячи автомобилей. Навигатор врёт, что осталось тридцать шесть минут до заданной точки, а Верховин жужжит на ухо, раздражая недовольством:
– Говорил тебе, что надо выезжать в шесть, а ты всё: «Успеем, проскочим». Проскочили.
– Куда-то торопишься? – не сдерживаю сарказма, награждая друга насмешливым взглядом. – Боишься, курочек разберут?
Он издаёт крякающий звук и смотрит на меня с осуждением. Не хватает только покрутить пальцем у виска, чтобы доходчиво показать, что Артемий обо мне думает. Но… Верховин до кончиков волос интеллигент, не позволяющий себе дурных знаков и матерных слов. Даже по пьяни самым жёстким словом, слетающим с заплетающегося языка, может быть в лучшем случае «дурак», да и то в порыве высшей грани гнева.
Тёмка всегда был таким. Мы учились с ним на одном курсе журфака. Я после школы, он, оттрубив два года в армии. Даже суровые будни казармы не смогли вбить в него второй русский язык простого народа, в отличии от меня. Мне для этого не понадобилось ни службы, ни общения с дворовыми пацанами. Я все знания юного архаровца проходил в семье, где каждую пятницу отец вползал в привычной позе – на четвереньках, бодая лбом дверь.
В таком состоянии ему под руку лучше было не попадать, но с четырьмя младшими сёстрами, ждущими внимания любимого папочки, сделать это было невозможно. Так что мои телеса испытали на себе и ремень, и провод, и тяжёлую руку. А уж сколько пришлось услышать в свой адрес на рабочем лексиконе, от которого скручивались кончики ушей…
В общем, Артемий предпочитал молчать, пряча за хмуростью неуверенность и мягкость характера, а я разбавлял нашу компанию вечными шутками и подколами, а также совершенствовался в искусстве обольщения прекрасного пола.
Именно тогда понял, что семья, дети, супруга, выедающая мозг десертной ложечкой, не для меня. Свобода – то, что я ценил больше всего. Привязанности, чувства, страдалки и розовые сопли стали запретными в моём арсенале. Более того, я бежал как от огня, от проявления женских слабостей. Познакомились, провели вместе горячую ночь или несколько, и сразу разбежались. Без телефонных номеров, без адресов, без обещаний.
Видел, как многие хотели продолжения и надеялись пробить брешь в моей броне, но стойко пресекал все попытки сближения, говоря, что женат и не собираюсь рушить ячейку общества. Да, врал. Я вообще научился красиво врать. Либо хорошую школу прошёл с отцом, либо написание фантастики с постапом развили полезный навык, но отличить правду от лжи не могла даже мама.