Бестиариум. Дизельные мифы (сборник) - стр. 6

– Эта дрянь может вылезти откуда угодно, прилепляется к позвоночнику, и человек теряет волю, теряет способность ходить. Когда же Силин получил свободу, он застрелился как честный офицер и человек.

А в квадрате семнадцать-пятьдесят, по которому палила батарея, находится город глубоководных. Понимаешь, к чему я клоню? Мы, следственная комиссия Балтфлота, обязаны представить отчет как в Совнарком, так и Подводному Хозяину. Представь, что он узнает правду и тогда мы будем иметь вооруженный конфликт Балтфлота с Прибалтийским военным округом – вотчиной Атлач-Нача. Поэтому мы и подготовили два разных отчета.

Перед Августом легла пачка машинописных листов.

– Это для Совнаркома, и ты его подпишешь сейчас, – каперанг протянул Августу авторучку. Тот подписался на всех листах.

Романцев указал на бездвижного Вахина.

– А этот отчет для Подводного Хозяина, и упоминаний об Атлач-Нача там нет.

«Его придется подписать потом», – догадался Август.

Через час гидроплан оторвался от воды, но полетел не в Ленинград, а в сторону Швеции, как и вчерашние дирижабли. А вот и они – пять темных точек над темной водой. Вахина уложили в надувную шлюпку.

– Воинство Атлач-Нача с венденского аэродрома, – усмехнулся Романцев. Самолет заходил на приводнение, у пристегнутого к носилкам Вахина потекла слюна изо рта.

– Иван Сергеевич, разрешите вопрос?

Это было дерзким отклонением от устава, но каперанг бровью не повел – не до церемоний.

– Валяй!

– Вахин у вас который по счету порученец?

– Не считал. А это попытка оспорить то, что стоит повесить троих, чтоб спасти четверых?

Август усмехнулся.

– Силин застрелился как честный офицер и человек. Отчего же вы не застрелитесь?

– Есть такая профессия – родину защищать.

– Есть. Жаль, что вы ее не выбрали.

Иецелниекс приподнялся: «Разрешите мне?» Романцев махнул рукой, угощайся, мол. Но здоровенный прибалт замер, когда Белкин продемонстрировал ему пробирку с «паутиной Атлач-Нача». Сорвать крышку большим пальцем – секундное дело. Громила не спасовал бы и перед пулей, но перспектива стать марионеткой его напугала.

Хлоп, хлоп, хлоп. Романцев аплодировал.

– И когда ж успел?

– Когда шлюпку надували.

– Молоде-е-ц! Что будешь делать дальше?

Вот с планами было непонятно. А гидроплан несколько раз скакнул и приводнился. Андриенко обернулся, стягивая пилотский шлем, но так и застыл, увидев пробирку в руках Белкина.

– Мы в квадрате семнадцать-пятьдесят, не так ли? – спросил наконец Август.

– Именно так, – каперанг улыбнулся, чувствуя его растерянность.

– Тогда план такой: вы, господа, достаете Вахина из шлюпки и грузитесь в нее сами. Далее вы направляетесь куда пожелаете, а я с Вахиным улетаю.

Романцев по-прежнему улыбался.

– Не пойдет. Ты разумный человек, и откроешь пробирку лишь в самом крайнем случае, меня же устраивает и патовая ситуация.

Они готовы сидеть и часами ждать, пока Август утратит бдительность. Возможно, у кого-то из них есть оружие, они не задумываясь им воспользуются, выждав подходящий момент.

Тут в дверь салона гидроплана постучали снаружи. Это был даже не стук, а как если бы шлепали мокрой тряпкой. Из иллюминатора не разглядеть, кто там есть.

– Кого-нибудь ждете? – Август ощутил прилив адреналина. Кровь колотила в виски как в набатный колокол.

– Не возражаете, если я открою? – спросил Романцев. Внезапный переход на «вы» еще более настораживал.