Бесстыжий - стр. 9
– Нария Рунелли. Самая красивая жемчужина синдиката. – Склоняется к моему уху и шепчет: – Скажи, Нария, чему тебя учили в академии?
– Много чему…
Еле могу ответить, настолько пересохло в горле. Дело не лично в Орсоне, а в том, что я никогда не была так близко к мужчине.
– М-м-м… Много чему? Интересно… – В исполнении Орсона мои слова звучат грешно, порочно. Кончиком пальца он поглаживает мою ключицу, и от этого прикосновения я не могу сосредоточиться. Отстраниться тоже почему-то не могу. – Скажи, детка, тебя учили быть послушной и подчиняться мужчине? – В его голосе мед и пламя.
Я толком не знаю, что он имеет в виду, но явно что-то неприличное.
– Моему мужчине, да, – отвечаю хрипло и тут же откашливаюсь. Я окрестила Орсона бесстыжим и порочным, но не ожидала, что он опасен. Перед ним нельзя проявлять слабость. Нельзя показывать, что его стандартные приемы соблазнения действуют на меня так же убойно, как и на других женщин.
Орсон чуть отстраняется, и кажется, я вижу в его глазах искры страсти.
– Скажи, Нари, ты бы хотела, чтобы я стал твоим мужчиной?
– Не думаю, что в нашей ситуации мои желания имеют значение…
Не успеваю договорить, как он подхватывает меня и прижимает к стене всем своим телом. Сильным, мускулистым, умелым…
– Твои желания имеют значение в любой ситуации. Скажи, тебе хочется оказаться подо мной в постели?
– Н-н-не знаю…
Большим пальцем обрисовывает мои губы, смотрит в глаза, словно дожидаясь разрешения. Потом касается моих губ своими. Сначала нежно, потом, ощутив дрожь моих губ, все сильнее и глубже, касаясь моего языка своим. Обнимает меня, словно заворачивает в свое тело, проникает языком на всю глубину, издавая странный звук, похожий на удовлетворенное рычание.
Отстранившись, спрашивает.
– А теперь знаешь?
Позволяю себе минуту слабости и просто чувствую. Дышу моментом. С любопытством изучаю реакцию моего тела.
Прихожу к выводу, что анатомически со мной все в порядке, тело реагирует на привлекательного мужчину так, как ему положено. Мой первый поцелуй не разочаровал, скорее, наоборот. Вот только жаль, что внутри этой совершенной мужской особи нет ничего, кроме гнили и, возможно, венерических заболеваний. А на физическом влечении в браке далеко не уедешь.
Орсон смотрит на меня с легким удивлением.
– Черт, где тебя такую нашли…
Отпускает меня так внезапно, что я чуть не валюсь на пол.
10
Орсон подходит к окну и выдирает что-то из стены. Потом идет в другой угол комнаты и повторяет те же действия.
– Мой отец старомоден, не доверяет инновациям. В доме доисторические камеры, – усмехается.
За нами наблюдали?! За тем, как мы… целовались?
Нас слышали?
Орсон делал все это… на камеру?
Меня тошнит, кружится голова. Кажется, я теряю почву под ногами.
Я не питаю иллюзий и не пытаюсь переиграть этих мужчин, а просто стараюсь выжить и сохранить чувство собственного достоинства. Однако это непросто. Меня вырвали из защитного кокона академии и забросили в высшую лигу безжалостных и бесстыжих игроков.
Закончив с камерами, Орсон подходит ко мне, но на этот раз останавливается на расстоянии. Передо мной не бесстыжий соблазнитель, а тот самый жесткий и властный мужчина, который выстрелил в Сальво и Нино.
– Насчет нашей свадьбы… – говорит резко. – Если делаешь это ради брата, то ты дура. Если поверила моему отцу, то еще б