Бесстрастный - стр. 18
– Мы можем сейчас посмотреть на ребенка? – спрашивает ровным тоном.
– Да, конечно.
В задумчивости направляюсь к балкону, но останавливаюсь на полпути, когда слышу его голос.
– Если вы предпочитаете лезть обратно через балконы, то встретимся в вашей комнате. Я пройду по коридору.
В его глазах нет ни смешинки, а меня трясет то ли от нервного напряжения, то ли от смеха. Вот уж точно, не стоило идти к нему, толком не проснувшись.
Мы идем по коридору, он отпирает дверь моей комнаты.
Нико спит, раскинувшись на диване. Причмокивает во сне.
Нико-старший включает фонарик на телефоне и приглушает свет ладонью.
Я расстегиваю пижаму малыша, показываю синяки на ребрах.
Тишина тикает сердцебиениями, торопливыми моими, медленными хозяина дома. Нико-старший распрямляется, на его лице по-прежнему штиль. В этот момент я почти ненавижу его, хочу толкнуть в грудь, залепить пощечину, сделать ему больно. Потому что никто не может и не должен оставаться бесстрастным при виде следов детских страданий.
Выключив фонарик, он поворачивается к двери.
– Вам еще что-нибудь нужно? – спрашивает небрежно.
– Не запирайте дверь, пожалуйста. Я не стану никуда лезть и шпионить. И сбегать не собираюсь. У нас с вами договор, а я привыкла сдерживать обещания.
Ответная тишина и близость тел в темноте будоражат меня, щекочут нервные окончания. Он рядом, я ощущаю тепло его тела, его немалую энергию. Наверное, мы на одной энергетической волне – иначе как объяснить его немеряное влияние на меня?
– Ситуация с ребенком весьма сложная и конфиденциальная. Мне важно, чтобы вы не обсуждали происшедшее ни с кем, кроме меня и Орсона. Ни с кем, вы понимаете? – Его голос ровный и глубокий, и с каждым словом меня словно окутывает волной его силы.
– Безусловно.
Отступаю назад, прячусь от необычных ощущений. Сейчас не время поддаваться странностям и попадать под влияние опасных мужчин. А в том, что он опасен, сомнений нет. Никаких.
– Пока я не разберусь в случившемся, не смогу гарантировать вам безопасность в случае, если вы покинете мою территорию. Вас могли видеть с ребенком, или его мать могла проговориться, что отдала мальчика вам. Возможно, ребенку тоже угрожает опасность, поэтому…
– Я все понимаю. Не волнуйтесь, Нико! Я не стану ни с кем разговаривать и не выйду за пределы дома без сопровождения.
Сама не ожидала, что назову его по имени. Это оказалось приятно. Чуть неловко и весьма интимно.
– Немного странно называть вас с ребенком одним именем, – признаюсь.
Хозяин продолжает испытывать меня взглядом. Твердым, холодным.
– Только близкие друзья называют меня Нико, а таковых у меня немного. Называйте меня полным именем, и тогда не будет проблем. Доменико.
С этими словами он уходит.
Только близкие друзья называют его Нико, видишь ли! В голосе нет ни издевки, ни угрозы, ни улыбки. Говорит как компьютер. Или голос, объявляющий станции в метро.
Доменико. Это имя встретишь нечасто.
Сняв джинсы, ложусь в постель, однако сон не спешит подарить мне покой. Мысли роятся, цепляются одна за другую, но отказываются укладываться в логичные цепочки. Подсознание пытается сообщить мне нечто важное, но я не могу это уловить.
Наконец, сдаюсь и засыпаю.
За секунду до падения в сон разгадка взрывается в моих мыслях.
Доменико Романи.
Подскакиваю на кровати. Дрожа, хватаюсь за покрывало. Задыхаюсь. В панике тру костяшками горло.