Бессрочные тайны - стр. 12
Ещё до своего поминального тоста он знал, что после поминок пойдёт на любимый с дедом Быковский стадион «Аэропорт», где ему когда-то были подарены часы, способные останавливаться, как вкопанные, во время смерти деда, и возобновлять свой ход, как в морге, давая знак тайному смыслу общения живых и мёртвых, близких родственных душ. Возможно, бессмертных душ. Почему – возможно? Просто родных бессмертных душ…
Мама, отец, его брат, дядя Саша, младший брат деда дядя Коля, младшая сестра деда, тётя Шура с её мужем дядей Серёжей пошли на электричку, сам же Александр, не доходя до платформы, свернул вправо в сторону пруда и стадиона.
– Пойду прогуляюсь, авось хмель выветрю…
– Не задерживайся, сынок, а то я буду волноваться, – напутствовала мама.
– Не ввязывайся в потасовки, это тебе не хоккей, где подраться можно за милую душу, а получит штраф всего в две или пять минут. – Пошутил дядюшка-профессор. – Помни, что ты нетрезв…
– Так ведь поминки, деда его хорошо помянули, – вступился за внука сутулый пьяненький дядя Коля и изрек с многозначительными паузами. – Поминки, понимаете, дело, так сказать, метафизическое… Недаром философ-метафизик, первый в мире учёный-спиритуалист Лопатин выделял из юной поросли старшего брата Михаила и меня, грешного за то, как мы внимательно и бесстрашно слушали его «страшные» мистические рассказа о заблудших душах на земле и в загробном мире… Многие в обморок падали, многих тошнило, мочились от страха многие, в штаны накладывали… А мы с Михаилом держались, нас отец Сергей всегда предупреждал: перед нашим семейным благодетелем держитесь достойно, без его помощи вы никто, ничто, и звать вас никак…
Видя, что он снова завладел внимание всей компании, идущей на платформу и внука, не сильно спешащего на стадион, дядя Коля, распрямившись, выдыхая винные пары, продолжил:
– Это Лев Михайлович сильно повлиял на мою сутулость и многие привычки, поскольку я с детских лет старался походить на умницу профессора-философа. Он был человеком без мышц, невероятно тщедушным, ходил всегда шаркая ногами и практически никогда не выпрямлялся в полный рост… Чудак редчайший, он любил нас с братом Михаилом брать с собой на прогулки, причём из-за своей врождённой болезненности в любую погоду, даже тёплым летом одевался, как в мороз, обматывая всё лицо длинным вязаным шерстяным шарфом. А осенью, зимой, весной и летом, как говорится, одним цветом всегда ходил в тёплых зимних на меху галошах. Наш отец Сергей Михайлович выполнял не только роль верного опытного слуги, но своего рода няньки мужеского пола, поскольку умница-философ был беспомощен и не разбирался в практических жизненных делах, с которыми мог справиться любой ребенок… Но в чём философу-профессору не откажешь, так это в любви к малым детям… Так ведь и дети к нему тянулись, к кроткому и мягкому необычайно… Много на с Мишей, царствие ему небесное, подарков перепало… Всего 64 года прожил Лопатин, брат Михаил пережил его всего на четыре, нет, пять лет… К чему это я?.. А мой возраст между двумя цифрами – 64 и 69… Мне пора, или не пора?.. К чему это я?..
– К тому, что на поезд пора, дядя Коля, – сказала серьёзным голосом мама. – А ты, Саш, не задерживайся на стадионе, знай о моём волнении за тебя…
– Пошли, Коль, – сказала брату тётя Шура, – Саше ещё на пруд и на стадион идти…