Бессонница - стр. 30
Грудь сдавило до боли. В отражении окна напротив я увидела, как Руслан внимательно смотрит на свои пальцы, словно решается на что-то. Верхняя пуговица рубашки расстегнута, уголки губ опущены вниз, две морщинки между темными бровями... Сосредоточен, как математик перед сложной задачей.
Внезапно до одури захотелось развернуться. Расправить делающие его старше морщинки. Обвести пальцем контур губ. Заставить улыбнуться. Душу продала бы за улыбку, из-за которой влюбилась в него без памяти когда-то. Хотя бы за ее тень...
Шальные, ненужные мысли. Безумные, как и я. Нужно было подождать лишь чуть-чуть. Не фантазируя, не разрываясь между прошлым и настоящим.
Не усложнять.
Набрав Косте два слова: "Занята сейчас", я до боли зажмурилась. Дура!
Для того, чтобы бретелька платья упала, достаточно было лишь немного дернуть плечом. Одно простое движение. Для того, чтобы упала вторая - повторить алгоритм.
- Сюда никто не войдет, и... Я не сказала тебе тогда, - вдох-выдох. - Я на таблетках.
Серебрякову не понадобилось и секунды.
- Жанна, да ты... – дальше, наверное, должен был прозвучать мат, но Руслан резко замолчал.
В отражении я увидела, как дернулся кадык, и сжались в линию губы. Выдержка трещала по швам, но еще держалась.
- Ты чокнутая.
- Да.
Все же я клиническая идиотка. Вечер расставания с мечтами в объятиях того, кого предстояло забыть - женская логика. Том третий.
Платье заскользило к ногам, стоило лишь немного ссутулиться. Черное кружевное белье и чулки - единственное, что осталось. Шах и мат. Если в мире и существовали мужчины, способные противостоять этому оружию, то мне пока не встречался ни один.
Серебряков первым не стал. Пиджак полетел на стол, стоило мне сосчитать до трех. На счете "пять" мужские ладони, вжимаясь в тело, заскользили с поясницы на грудь.
Руслан спускал чашки бюстгальтера мучительно-медленно. Он будто издевался над нами обоими, проверял выдержку. Простое движение - сдвинуть кружево - в его исполнении стало пыткой, но, затаив дыхание, я ждала.
Ни слова, ни вздоха. Никакого вмешательства. Скорее всего, именно так за стопку хрустящих купюр ждут, когда их начнут трахать, проститутки.
- Ничем хорошим это не кончится, - Руслан покатал между пальцами набухшие от возбуждения соски, а потом до боли сжал.
- А ничего и не будет, - не выдержав, я выпустила из груди стон.
- Да. Почти. - Правая рука Руслана опустилась вниз и проникла под кружево.
Чтобы сбилось дыхание, хватило одного прикосновения к клитору. Чтобы захотелось взвыть от наслаждения - нескольких выверенных скользящих движений. Может, другие мужчины и не знали, как пользоваться пальцами, но Серебряков в совершенстве владел этим искусством.
Прижав мою попу к своему паху с каменным стояком, он настойчиво ласкал подушечками уже влажную плоть и толчками смело проникал внутрь. Быстро - медленно, нежно - грубо, едва касаясь клитора - быстро поглаживая только его... Не позволяя подстроиться. Истязая наслаждением.
Как насаженная на крючок рыба, я тихо стонала и выгибалась в его руках. Жар от близости, крепкие, лишающие воли объятия, тяжелое дыхание в затылок - если бы можно было остановить время, пусть бы меня навечно приковали между столом и Русланом.
На ту вечность, на которую меня хватит, чтобы чувствовать... как он хочет меня, как мнет грудь, как трахает своими охренительными пальцами, ждет и еле сдерживается.