Бессонница - стр. 21
Если бы мы с настоящим Русланом были парой, все это время я посвятила бы ему. Обычный после близости период окукливания. В заботе и нежности родилась бы уверенность, постепенно угас страх одиночества, и обломались шипы независимости. Нормальным женщинам это нужнее секса!
К счастью, моя умная замена мужчине не жаловалась, что его используют, и с радостью сносила неожиданно увеличившееся внимание.
- Обещай любить меня всегда, - я зарывалась пальцами в густую шерсть и ловила счастливый собачий взгляд.
- У меня теперь только ты, - плакать хотелось, но Руслан так внимательно следил за моим лицом, что вместо слез получалась грустная улыбка.
- Ты ведь всегда будешь сильным и здоровым. Будешь жить со мной долго и защищать от всех.
Думаю, заблуждаются те, кто считает, что собаки не понимают человеческого языка. Мой пес совершенно точно понимал все, и иногда за свои слова было стыдно. За неизвестно откуда взявшееся уныние, за неверие в лучшее, за желание всю жизнь прожить с псом... За свою затянувшуюся болезнь.
***
За три выходных я так втянулась в свободный режим, что в день выхода на работу стала подумывать об увольнении. Извечная женская тяга к переменам: то новый цвет волос, то новые обои - так и толкала на полное обновление. Словно почувствовав, что сейчас идеальный момент переманить меня, московские коллеги с "Европы Плюс" снова стали забрасывать предложениями о работе.
"Квартира в Москве", "собственный проект", "уютный кабинет с зеркалом" - что только не предлагали, чтобы я бросила "Лайф" и перешла к ним. Раньше такие письма направлялись в спам одним движением пальца, а теперь... Минус мужчина, минус работа - одно к одному. В довершение, моя машина отказалась заводиться, и в первый же рабочий день пришлось брать такси.
Идея поездки в Москву как вирус захватила мои мысли, и когда в коридоре радио я встретила Мисюрова, с языка чуть не сорвалось: "Увольняюсь".
- Какие люди в Голливуде! - мой шеф расставил свои загребущие руки. - Жанночка, самая прекрасная роза нашего сада! Ты ли это?
Чтобы не вляпаться в царские объятия пришлось резко затормозить.
- Генрих Павлович, и Вам хорошего дня, - я остановилась в паре метров от Мисюрова и гордо вскинула подбородок: "Никаких улыбочек и виляния хвостиком ты от меня не получишь".
- И что это мы без настроения? - этот гад продолжил лыбиться. Два метра непрошибаемого позитива с голливудской улыбкой, голубыми глазами и белобрысым модным чубом.
- А откуда ему взяться?
- Красавица наша, на работу без настроения нельзя, - не обращая внимания на мое "радушие", Мисюров покровительственно подхватил меня под руку. - На работу нужно ходить как на праздник. С радостью, улыбкой и желанием сделать мир счастливее.
Он словно напрашивался. После дурацкого марафона и переноса моих эфиров на обеденное время так и хотелось "осчастливить" его честным и искренним мнением о нем же, бесценном.
Не уволоки меня шеф в свой кабинет, я бы точно высказалась. В лексиконе хватало словечек "не для эфира", но в кабинете... С Мисюрова в мгновение ока слетела улыбка, и появившееся похабное выражение лица родило новые, гораздо более сильные эмоции.
- Почему ты не отвечала на мои звонки? - будто законный муж, спросил Генрих.