Бессмертные Вороны - стр. 42
– Но мать у вас все же есть, Алиса. А это значит, что единственный человек в вашем окружении, который знал его, может сообщить эту информацию.
– Даже думать об этом не хочу. Ей на меня плевать. И лучше бы ее вообще не было в моей жизни…
– Откуда у вас уверенность, что с отцом вам было бы лучше?
– С матерью было ужасно… А отец во сне такой ласковый и добрый…
– Ваши сны, Алиса, это субъективное отражение пережитых впечатлений, мыслей и образов. Разве человек, который, по вашим словам, бросил женщину с маленьким ребенком, способен на большее сострадание, чем она?
Алиса задумалась. Она не смотрела на эту ситуацию под таким углом. Но мысль, что отец действительно мог быть даже хуже ее матери, отозвалась болью в груди. На миг девушка усомнилась: «А если Николай Александрович прав? Что, если я выдумала его образ? И он совсем не такой, каким я его представляю?»
– Насколько сильно вы желаете узнать больше о нем?
– Очень! Очень сильно! – воскликнула Алиса.
– А с человеком, который может предоставить эту информацию, вы не поддерживаете контакт…
– Господи! Я не хочу даже думать о том, чтобы спрашивать ее об этом! – повысила голос Алиса и тут же осеклась: – Простите… Я без понятия, что мне делать…
– Оцените, насколько ваше нежелание общаться с матерью сильнее потребности узнать больше об отце. И примите то решение, которое посчитаете правильным.
Его слова заставили ее прислушаться к себе. Неужели она настолько ненавидит мать, что готова страдать от незнания всю свою оставшуюся жизнь? У нее ведь есть возможность поговорить с ней. И даже если эта женщина не захочет ничего рассказывать, Алиса хотя бы попытается что-то предпринять. За три года психотерапии с Николаем она усвоила, что ничего не делать – это тоже выбор. А осознание, что ей придется страдать от этого решения, заставляло ее чувствовать себя хуже.
– Сколько уже не появляются сны с пережитым травматическим опытом? – спросил Николай Александрович.
– Недели две, – на выдохе ответила Алиса.
Она и правда больше не видела во снах нависающего над ней Невзорова. Не слышала голосов умерших и не встречалась с ними. Только каркающие вороны с внимательными умными взглядами темных глаз за последнее время стали неотъемлемой частью ее снов.
– Это отличный показатель. Я очень рад, – сказал Николай с мягкой улыбкой. – Кроме сонливости вас еще что-то беспокоит?
– Наверное, нет.
– Я поменяю вам противотревожный препарат, – уточнил он, заполняя листочек с рецептом. – Если и это лекарство не подойдет и после повышения дозировки антидепрессанта появятся такие симптомы, как отдышка, тремор и головная боль, следует постепенно уменьшать дозировку согласно инструкции и за три-четыре дня прекратить прием.
– Кстати, про тремор. Судороги уменьшились.
– Их частота или длительность?
– И то и другое. После того, как я стала пить габапентин.
– Тогда продолжайте принимать его. Если частота не изменится, повысим дозировку. А пока что на сегодня все. Я счастлив, что у вас наблюдается значительный прогресс в лечении.
Они вышли из кабинета и подошли к девушке за стойкой. Николай передал рецепт с подписью и печатью Алисе улыбнулся на прощание и пожелал скорейшего выздоровления. Она не смогла удержаться от того, чтобы не улыбнуться в ответ, и проводила его широкую спину в белом халате смущенным взглядом.