Бессмертные - стр. 68
– Нечего было стрелять в него, – заявил он. – Чего он такого натворил, что нарвался на пулю?
– Спекуляция, – жестко начал Флауэрс, загибая пальцы дулом пистолета. – Взяточничество. И еще фальсификация. Нужно только сдать эту ампулу на анализ.
Чудом уцелев, она лежала посреди развороченного тротуара. Сержант с явной неохотой наклонился поднять ее.
– Это не доказательство, – кисло возразил он. – Думаете, нам заняться нечем, кроме как мотаться по ложным вызовам? Мне придется забрать вас в участок, за нарушение общественного порядка и незаконный арест.
Он задумчиво посмотрел на машину «Скорой помощи», а затем на пистолет в руках Флауэрса.
– Доказательства? – повторил Флауэрс, мрачно нахмурившись. – А какие еще вам требуются доказательства? У вас есть человек с десятью миллионами единиц пенициллина. Мои свидетельские показания. И это.
Он нажал кнопку повтора записи на пряжке своего ремня.
Голос был хорошо поставленным, богатым на интонации.
– Известные противопоказания – это чувствительность к илотицину и…
Флауэрс тут же нажал на паузу и перемотал пару футов пленки, прежде чем включить запись повторно.
– Пенициллин, – послышался хриплый шепот толкача. – Первоклассный товар. Прямо из лаборатории, и цена всего ничего…
Когда отзвучало последнее слово, Флауэрс стер оставшийся кусок лекции по терапии доктора Карри и добавил слова собственной присяги: «Я, Бенджамин Флауэрс, студент седьмого курса медицинского университета, настоящим клянусь именем Эскулапа и Гиппократа, что…»
Неохотное подтверждение от офицера придало записи законный статус, и Флауэрс сунул катушку с записью в его мясистые пальцы.
– Этого должно хватить с лихвой. Вот ваш задержанный.
Торгаш стоял, опираясь на руки и колени и вяло мотая головой взад-вперед, как спящий слон. Флауэрс поставил ногу ему на спину и опрокинул его.
– Я прослежу за развитием этого дела, – заявил он. – Хочу, чтобы этот человек понес заслуженное наказание в полном объеме. У меня есть номер вашего значка. И я не дам ему сбежать, а вам – потерять ни одно из доказательств.
В голосе сержанта прорезались просительные нотки.
– Зачем же так грубо. Я свою работу знаю. Но вы-то должны понимать – человеку надо на что-то жить. А времена нынче тяжелые. Этот вот, может быть, пытается оплатить счета за медицинское обслуживание! Посмотрите на это и с нашей стороны. Если бы мы отправляли в отделение каждого спекулянта в городе, городская тюрьма была бы битком набита. Как бы мы их прокормили? И как удержали бы, вздумай они уйти?
– Это ваши проблемы, сержант. Такие крысы, как он, расшатывают основы медицинского обслуживания. Если лекарства и антибиотики будут применяться без назначения врача, средний уровень жизни вновь опустится до семидесяти, а то и ниже. У нас и без таких, как он, куча проблем с чувствительностью пациентов к антибиотикам и с появлением новых штаммов бактерий, устойчивых к ним.
Флауэрс снова посмотрел на спекулянта. Тот пытался сесть с совершенно ошарашенным видом. Потерев затылок и вытянув руку, чтобы получше ее рассмотреть, он выдохнул:
– Я не умер.
– Мое дело – спасать жизни, а не отнимать их, – резко заявил Флауэрс.
Услышав голос, спекулянт поднял глаза и зарычал:
– Ты! Паршивый похититель тел! Шарлатан! Тебе это с рук не сойдет! Джон Боун об этом позаботится, проклятый ты мясник!