Бессмертие господина Марсиаля. Волшебная сказка - стр. 3
Вытянув руки и развернув ладони с плотно сжатыми пальцами так, словно упираясь в невидимую грудь великана-ветра, Марсиаль крикнул, перекрывая шум бури:
– Остановись! – Из-под полей шляпы сверкнули его глаза. И уже тише добавил непонятную фразу – Сверни в Семичасье в спираль Век! Седьмая сфера, возьми снег!
И ветер смолк, как послушный пес, вильнув снежным хвостом поземки, забился в свою конуру. Просветлело небо, и господин Марсиаль огляделся по сторонам. Его окружали одноэтажные, зябко жавшиеся друг к другу дома с остроконечными черепичными крышами. В окнах горел свет. Повинуясь внутреннему голосу, нашептывающему правильный путь, волшебник потянул повод и свернул на соседнюю улицу. Он еще долго ходил, плутая между собором и городской ратушей, пока не остановился возле убогого домишки, подслеповато таращившегося на прохожих черными глазницами окон. Из дома выбежала отвратительного вида старуха. Грязные лохмотья прикрывали ее расплывшуюся фигуру, из-под коричневого клетчатого платка выбивались пряди седых, давно не чесаных волос. Она протянула к господину Марсиалю руку в рваной перчатке, и, заглядывая ему в лицо, единственным мутным глазом, заговорила, демонстрируя остатки гнилых зубов:
– О, добрый господин, подайте несчастной на пропитание!
Марсиаль несколько минут молча разглядывал старуху.
– Подайте, богатый господин, не дайте несчастной умереть с голоду! – продолжала та, подобострастно кланяясь и тряся протянутой рукой.
– Где она? – Спросил Марсиаль, и старуха удивленно выпрямилась перед ним, опустив руку.
– Кто?
– Где эта девушка?
– О ком говорит мой господин?
– Ты знаешь о ком! – и он достал набитый золотом кошелек. В мутном глазу старухи загорелся алчный огонь, она нервно облизнула губы и протянула руку к кошельку. Но кошелек тут же исчез под плащом.
– Где она? – настойчиво повторил маг. Старуха указала рукой в сторону дома и пошла следом за Марсиалем, продолжая бормотать:
– О, добрый, богатый господин, не дайте умереть с голоду несчастной.
Лачуга была такой же убогой внутри, как и снаружи: два сломанных колченогих стула, деревянный стол с неубранными крошками и огрызками, узкая кровать с ворохом тряпья и холодная печь. Холод в этом убогом жилище ощущался еще сильнее, чем на улице. И Марсиаль вздрогнул и зябко запахнул плащ. Вдруг из-под вороха тряпок и старых одеял на кровати послышался кашель. Волшебник подошел ближе и склонился над кроватью. В окна с трудом проникал слабый зимний свет и разглядеть лицо больного было трудно.
– Дай мне свечу! – приказал гость старухе. Та порылась в темном углу и извлекла огарок свечи.
– Господин, ее нечем зажечь.
Но волшебник, взяв свечу, легонько подул не нее и крошечный язычок пламени заплясал над остывшем воском, освещая кровать и тонкое, почти прозрачное лицо девушки. Новый приступ кашля потряс ее.
– Зачем господину это несчастное дитя? – засуетилась старуха, – она все равно умрет, бедная сиротка!
– Она сирота? – Марсиаль подозрительно покосился на хозяйку убогой хижины.
– О, да! У бедняжки на всем белом свете нет ни единой родной души. А теперь этот холод медленно сводит ее в могилу. Но зачем она вам, мой господин?
Марсиаль не отвечал, только смотрел на бледное лицо больной. Она не открывала глаз, хотя свеча бросала теплый свет прямо на прозрачные, с голубыми жилками веки. Из-под одеяла появилась рука с тонкими белыми пальцами и попыталась подтянуть лохмотья к подбородку, но сил не хватило.