Бессердечные изгои. Бесчувственный Казанова - стр. 3
Мой отчим владел закусочной, а мама была домохозяйкой. Мы отнюдь не авторитетны. Как такое называется? Антиавторитетны. Мама брала картошку со скидкой в португальском магазине на первом этаже и постоянно искала купоны в Lidl, чтобы купить молоко и хлеб.
Через три минуты телефон завибрировал.
Я провела по экрану.
– Да?
– В полночь. FAO Schwarz[4]. Женщина по имени Кейли откроет магазин. Но у тебя будет только десять минут, и свет останется выключенным, – сообщил Би Джей без особого энтузиазма. Видимо, разозлился, что я не упала к его ногам.
«Ой, брось, Даффи. Ты же знаешь, как я пахал последние несколько лет. Я заслужил этот отпуск. И это всего на шесть месяцев. Буду ошиваться с монахами. Научусь медитировать». Память наводнили обрывки разговора о расставании, состоявшегося в нашем любимом ресторане.
– Этого более чем достаточно. Спасибо.
«…ты обещал, Би Джей. Сказал, что сделаешь мне предложение. Я на тебя рассчитывала. Именно поэтому ничего не предпринимала. Срок моей визы истекает через две недели. Ты не можешь так со мной поступить».
– В общем… – Похоже, Би Джей не спешил вешать трубку. – Мне кажется, ты все еще на меня злишься. Ты когда-нибудь меня выслушаешь?
«Господи, Дафф, вот так давление. Неудивительно, что я сомневаюсь насчет нашей помолвки. Чувствую себя говорящей дойной коровой. К тому же ты всегда можешь поехать со мной в Непал».
«Нет, не могу. Я не могу уехать из США, если хочу здесь остаться, балда».
– Я выслушала тебя в ресторане, – процедила я. – Если честно, я бы промыла себе уши хлоркой, если бы это помогло стереть из памяти кое-что из того, что ты наговорил.
«Если тебя волнует только чертова виза, то найди себе в мужья другого лоха, Дафф. То, что вы с мамой на меня давите, не значит, что я готов жениться. Знаю, я говорил, что буду, но люди меняют свое мнение. Это называется развитием».
– Я не язвил. Знаю, как сильно ты любишь этот город. И это должно показать тебе, насколько мне небезразлично! – возразил он. – Я разрешил тебе сделать то, что здорово меня ранит, лишь бы ты смогла полностью раскрыть свой потенциал. Это величайшая жертва. Позволить тебе выйти за другого.
Разрешил. Кто-нибудь, купите ему календарь. И намекните. Мы уже не в девятнадцатом веке.
– Еще раз спасибо за помощь, Би Джей. Хорошего вечера.
– Значит, мы даже не переспим перед моим отъездом? В последний раз на дорожку?
Я повесила трубку, грозя кулаком потолку своей квартиры в сорок шесть квадратных метров на Мэдисон-авеню.
Бог меня подвел. Пусть даже не рассчитывает, что я однажды буду снова соблюдать Великий пост.
Было уже половина первого ночи, когда я на такси, вызванном от FAO Schwarz, приехала в роскошную квартиру Гретхен в Верхнем Ист-Сайде. Если повезет (что, как вы могли догадаться по событиям этого вечера, мне не свойственно), она будет крепко спать, и я смогу тихо оставить упакованные подарки.
– Особенная, должно быть, именинница, раз получит так много подарков. – Таксист посмотрел на меня в зеркало заднего вида. Я сидела в ворохе подарков в обертках пастельных цветов: анатомически правильных пупсов, поясных сумок с Барби, единорога для катания и кенгуру в натуральную величину. (Общество когда-нибудь обратит внимание на то обстоятельство, что кенгуру – агрессивные засранцы, а не милахи? Мне нужен их пиарщик.)