Бессердечная - стр. 18
– Это, э-э-э, карамельные трюфели, сэр, – пролепетала Мэри-Энн.
– Несоленые, – уточнила Кэт, – К сожалению.
Вблизи она разглядела каждый волосок на подбородке сэра Питера и грязь у него под ногтями – видно, новоиспеченный дворянин был так занят возней на тыквенной грядке, что не удосужился помыться перед своим первым королевским балом.
– Сэр Питер, если не ошибаюсь? – запинаясь, пробормотала Кэтрин. – Я до сих не имела удовольствия с вами познакомиться.
Прищурив крохотные глазки, Питер черным от грязи пальцем подцепил с подноса трюфель и отправил в рот. Кэтрин моргнула.
Мэри-Энн, потупив глаза, хотела отойти от стола.
– Умф, м-м-м, обожди!
Мэри-Энн замерла на месте.
Сэр Питер, перемазанный шоколадом, глядел на поднос.
– Хочу еще таких. Это ж все дармовое? Как там – комплимент от Короля?..
Мэри-Энн сделала реверанс.
– Конечно, сэр. Угощайтесь! Берите, сколько хотите. Может быть, принести вам еще чего-нибудь?
– Не надо. – Он нацелился на очередной трюфель и проглотил его, не жуя.
Леди Питер, спрятавшись в тени супруга, смотрела, как трюфели исчезают в его пасти. Побледнев так, что стала казалась зеленой, она нерешительно посмотрела на Мэри-Энн.
– Нет ли у вас пирожков с тыквой? – пробормотала она еле слышно. – Вчера мы продали королевскому повару несколько тыкв и слышали, что он собирается печь пирожки для бала, но я не вижу…
– Никакой тыквы, хватит с тебя! – грозно зарычал на нее муж, брызгая слюной на поднос с трюфелями. (Кэт и Мэри-Энн поморщились.) – Ты и так уж ею объелась.
Леди Питер стушевалась.
Набравшись храбрости, Кэт встала между Питером Питером и трюфелями:
– Мэри-Энн, ты непременно должна угостить этими конфетами Валета. Он так любит карамель.
С благодарностью посмотрев на нее, Мэри-Энн быстренько унесла поднос.
Кэтрин присела.
– Я Кэтрин Пинкертон, дочь Маркиза Черепашьей Бухты. Я слышала, вам недавно пожаловано дворянство?
Кусты рыжих бровей подозрительно нахмурились.
– Возможно.
– А это, должно быть, ваша супруга? Очень приятно познакомиться с вами, леди Питер.
Женщина испуганно втянула голову в плечи. Ни поклона, ни улыбки – она только съежилась и продолжала рассматривать яства, хотя Кэт заметила, что при виде еды странная дама сдерживала отрыжку.
Кэтрин не знала, что и подумать.
– С вами все в порядке, леди Питер? Кажется, вы побледнели? Здесь так жарко! Если позволите, я могла бы проводить вас на балкон…
– Все у ей хорошо! – отрывисто рявкнул сэр Питер. – Просто слишком уж нажимает на тыкву, будто не знает, что оно ей боком выйдет.
– Понятно, – сказала Кэтрин, хотя ничего не поняла. – Поздравляю с победой на конкурсе, леди Питер. Вы, вероятно, съели много. Я и сама обожаю тыквенные пироги.
Питер на мгновение отвлекся, ковыряя ногтем в зубах, и Кэтрин охватило странное чувство, что он прикидывает, как бы приготовить и съесть ее.
– Она ест сырую, – заявил Питер с гордостью. – Едали вы когда-нить сырую тыкву, леди… Пинкертон?
– Сомневаюсь, чтобы мне приходилось. – Кэт пекла тыквенные пироги, а как-то раз приготовила тыквенный мусс, но волокнистая мякоть и скользкие семечки не вызывали у нее аппетита. Заглянув за спину сэра Питера, она обратилась к его супруге. – Понимаю, от такого лакомства можно занемочь. Жаль, что из-за нездоровья вы не можете отведать угощений с королевского стола.