Бессердечная - стр. 15
Стоило его сапогам коснуться пола, как в зале зажегся свет – свечки передавали пламя по цепочке до тех пор, пока все кругом снова не засверкало.
Зрители вновь принялись хлопать. Шут склонился в поклоне.
А когда выпрямился, в руках у него был берет цвета слоновой кости, украшенный серебряной тесьмой. Шут крутил берет на пальце.
– Прошу меня простить, не потерял ли кто шляпу? – спросил он, перекрывая овации.
После короткого общего замешательства раздался оскорбленный рев.
Посреди зала стоял Джек, запустив руки в свою всклокоченную шевелюру. Поднялся смех, а Кэтрин припомнила слова Мэри-Энн о том, что Джек собирается стянуть колпак у шута.
– Примите самые искренние извинения, – лукаво улыбаясь, продолжал шут. – Прошу, получите ваш берет. Понятия не имею, как он у меня оказался.
Джек напролом лез сквозь смеющуюся толпу, и его физиономия багровела.
Но стоило ему протянуть руку, как шут отдернул свою и перевернул берет.
– Но подождите – кажется, внутри что-то есть. Сюрприз? Подарок? – он зажмурил один глаз и заглянул внутрь шляпы. – Ух ты, да там безбилетник!
Шут запустил руку в берет. Рука скрылась там почти целиком – она ушла намного глубже, чем позволяла глубина берета, – а затем показалась снова, сжимая в кулаке два длинных мохнатых уха.
Толпа подалась вперед.
– Ах, мои усики, ах, мои ушки, – приговаривал шут. – До чего банально. Знай я, что там всего-навсего кролик, оставил бы его там. Но теперь уж ничего не попишешь, придется…
Уши, за которые потянул шут, принадлежали не кому-нибудь, а самому Белому Кролику, придворному церемониймейстеру. Отфыркиваясь, Кролик возмущенно таращил на толпу розовые глазки, словно не мог взять в толк, как это он в разгар бала оказался в чьем-то берете.
Чтобы сдержать неподобающее леди фырканье, Кэтрин зажала рот обеими руками.
– Боже… никогда еще я… – забормотал Кролик, нервно стуча задней лапой, когда Шут поставил его на пол. Вызволив уши из кулака, он расправил камзол и чихнул. – Какая дерзость! Я доложу его величеству об этом ужасном и неподобающем проявлении неуважения!
Шут отвесил ему поклон.
– Приношу искрение извинения, почтенный Кролик. Я совершенно не хотел оскорбить вас. Позвольте мне загладить вину, вручив вам подарок в знак примирения. Уверен, что здесь найдется кое-что…
Джек снова попытался вырвать у шута свой берет, но шут небрежно отдернул руку в сторону и потряс беретом у себя над ухом.
– Ага. То, что нужно. – Снова запустив руку в берет, он извлек оттуда чудесные карманные часы на цепочке. С эффектным поклоном шут преподнес часы Белому Кролику. – Умоляю принять. Обратите внимание, на них уже установлено правильное время.
Господин Кролик фыркнул, однако, заметив, как сверкнули брильянты на крышке часов, проворно выхватил их у шута.
– Хм… ладно. Будем считать… поглядим… а часы и впрямь недурны… – Кролик покусал цепочку большими передними зубами и, вероятно, удостоверившись, что это чистое золото, спрятал часы в карман. Прежде чем смешаться с толпой, он все же бросил на Шута укоризненный взгляд.
– Получите, господин валет, Проворнейший-из-Проворных, – и шут протянул Джеку берет. Тот выхватил его и тут же надел.
– Может, вам такое нравится, но… – снова заговорил шут, подняв палец.
У Джека вдруг округлились глаза, и он поспешно сдернул многострадальный головной убор. Оказалось, на макушке у него горящая свеча в серебряном подсвечнике. Пламя успело прожечь в берете большую дыру.