Беспокойное сокровище правителя - стр. 19
– Ой! Извините! – только и успела пискнуть, когда заметила уже знакомое сияние, и в тот же момент из него вышли мама и Ростислав.
Чёрный маг взглянул на подкопчёный потолок, хмыкнул, но ничего не сказал. А мама кинулась ко мне. Я встала, хотя меня ощутимо пошатывало, и упала ей в объятия.
– Мам, скажи, что это неправда!
– Вика. Доченька. Прости…
– Дарья Семёновна, не могли бы вы рассказать нам, когда и с какой целью вы произвели подмену младенцев? – голос Ростислава звучал холодно.
– Я… не специально…
– Да вы присядьте, Дарья Семёновна, Вике пока лучше не стоять, – Геннадий Владимирович тронул маму за плечо и показал на диван. – Да и удобнее так будет.
Мы с мамой сели на диван, крепко держась за руки.
– Начните с самого начала, – подбодрил её светловолосый маг, видя, что она не находит слов. – Как вы познакомились с Галиной Ильиной?
– Мы лежали в одной палате в клинике, лечились от бесплодия. Обменялись телефонами, созванивались, иногда гуляли вместе в парке, когда уже в декрете были. Потом, когда девочки родились, пару раз тоже виделись. Чаще всё же звонили. А потом Галя попросила ей помочь. Она подвернула ногу, с трудом ходила по квартире. Соседка приносила ей продукты, помогала прибраться, но в тот день Гале нужно было отнести её Вику в поликлинику на какой-то очень важный осмотр, который нельзя пропускать.
– Чипирование? – уточнила я, глядя на Геннадия Владимировича, и тот молча кивнул.
– Чипирование? – переспросила мама, нахмурившись. – Не помню, чтобы она об этом говорила, просто, что важное. А соседка днём работала, только вечером заходила. Вот Галя и попросила меня помочь, мол, вызовет такси, но спускаться с больной ногой и ребёнком на руках с четвёртого этажа без лифта опасается. А у меня как раз муж на вахту уехал, на три месяца, и Верочку оставить было не с кем.
Верочка. То, как мама произнесла это имя, показало, что не потому она звала меня Викой, что имя «Вера» не любила. Любила, но меня так называть просто не могла.
– И я сказала – зачем тебе мучиться, спускаясь с больной ногой, а потом ведь наверх подниматься, да и в поликлинике лестницы. Давай, говорю, я сама Вику отнесу, какая разница, кто ребёнка на осмотр принесёт, скажу, что тётя, кто там проверяет. И зачем я так сказала? Все могли остаться в живых…
– В тех условиях это было самым разумным решением, – поддержал маму Геннадий Владимирович. – Вы же не провидица.
– Что было дальше? – а это снова Ростислав.
– Я оставила Верочку у Гали, взяла Вику и пошла в поликлинику. Там идти-то несколько кварталов. Прошла два дома, и вдруг за спиной взрыв. Громкий, мне аж уши заложило. Оборачиваюсь, а там… того подъезда просто нет. Чёрная дыра, и пылает всё. Я… я плохо помню, что было потом. Кажется, я просто застыла на месте и стояла, глядя… на это… всё…
Слёзы потекли у мамы по щекам, она смотрела куда-то в стену, словно заново переживая весь тот ужас. Я обняла её, стараясь успокоить, попыталась представить, что она испытала в тот момент, и содрогнулась.
– Я не помню, сколько простояла. Когда очнулась, там пожарные уже были, оцепление – а я не помню, когда они приехали. А очнулась, потому что какая-то пожилая женщина стала трясти меня за плечо и кричать на меня: «Ты что здесь застыла? Дитё заливается, а она стоит, глаза пялит. Унеси ребёнка, не хватало ему ещё дымом этим дышать. Что за мамаши пошли!» Она много ещё чего кричала, а я поняла одно – нужно успокоить ребёнка и унести, потому что здесь дым. И я ушла домой.