Бешеный - стр. 17
Он больше ничего не говорил, во всяком случае ко мне не обращался, только выругался витиевато, но не громко, посмотрел на меня своими большущими глазами и добавив чего-то ему одному понятное, прижался своими губами к моим, окончательно выбивая из моей головы все здравые мысли.
Одна рука его зарылась в мою растрёпанную шевелюру и надавила с силой, удерживая меня таким образом в нужном положении и не позволяя отстраниться, как бы не пыталась. А пыталась ли вообще? Я опешила и даже не сразу поняла, что язык Багирова уже орудует у меня во рту, и не смущало парня даже то, что я отвечать не пыталась, позволяя делать со мной все, что ему вздумается.
А вздумалось ему много, этому вполне себе свидетельствовало некоторое увеличение в области паха, что красноречиво упиралось мне между ног. Не так я себе представляла свой первый поцелуй. А Миша словно животное, добравшееся до долгожданной добычи, со всех тормозов слетел. И не было в его поцелуе ничего похожего на нежность. Только настойчивость, грубость.
Он словно кричал, заявлял о своих правах, а у меня мозг отключался постепенно. И из дурмана меня этого вывел его утробный стон, отдавший сладкой дрожью в моем теле, но не дав потерять себя и свой рассудок. И пока я окончательно не поплыла от происходящего, от губ его настойчивых, от поцелуя этого жесткого, подчиняющего, впилась ногтями в широкие плечи Багирова,и, когда тот отвлекся всего на секундочку ослабив напор, сжала зубы и укусила его за губу, до крови прокусывая мягкую плоть.
— Совсем, бля, долбнутая, — зашипел Багиров и опустив меня на землю, сделал шаг назад, стирая ладонью выступившие на губе капли крови. — Чего ты брыкаешься, хочешь же меня, я же вижу.
И эта наглость и самоуверенность его чрезмерная практически выбили землю у меня из-под ног.
— Да будь ты хоть последним парнем на земле, Багиров, я бы даже не взглянула в твою сторону, ясно! Ты пустышка, наглая, возомнившая о себе невесть что, пустышка, — проорала, чувствуя, как подступает истерика и жалея, что нет у меня друзей, которые бы сейчас за меня переживали и пошли бы за нами. Нет и не было.
Алинку я послала еще неделю назад, на следующий день после того злополучного вечера. Она, конечно, пыталась отрицать в привычной ей манере дуры набитой, только я вот не дура и не была никогда. И понимала прекрасно, что затеяла моя «подружка» вместе с шакалами, что звались моими одногруппниками.
—Че ты щас сказала? — погасшее пламя ярости во взгляде Багирова сейчас разгоралось с новой силой, он снова двинулся в мою сторону, и я готова была уже попрощаться с жизнью, когда ручку двери кто-то резко дернул. Дверь распахнулся и в аудитории показалась девушка, из параллельной группы, кажется. — Дверь закрыла, — рыкнул Багиров так, что девушка вжала голову в плечи.
— Простите, но у нас тут пара, — нужно отдать ей должное, не каждый бы осмелился спорить с Мишей Багировым, даже преподаватели не всегда решались. Но она дала мне фору, Миши отвлекся, а я, не теряя времени, дёрнулась и рванула к выходу. А потом бежала по длинному коридору, никого вокруг не замечая, и забрав свои вещи из столовке, где они к моему облегчению, меня все еще дожидались, рванула прочь из здания университета, наплевав на последние пары.
К черту.