Бесчестная. Во сне и наяву - стр. 47

- Ты чего? - отшатнулся мужчина, не ожидающий ничего подобного.

- Хочешь, слижу? - проворковала с придыханием, ощущая свою власть над ситуацией.

Мой голос был подобен меду, такой же струящийся и тягучий. Все же гарем это школа жизни, где выживает сильнейший, но чьи уроки не проходят даром, добавляя опыта в личный багаж знаний. А если добавить ко всему прочему и томный взгляд, и слегка оттопыренную губку, то на свет является гремучая смесь огромной поражающей силы.

- Да что ты себе позволяешь?- с негодованием произнес мужчина.

Глупцом он не был, а не видеть моего провоцирующего поведения не мог.

- Я?! Как можно? А, вообще-то, с удовольствием, - расплылась в улыбке. - Помочь хотела. От все своей широкой души.

- Не смей так больше делать, - пригрозили мне.

Ой, а я прямо таки испугалась. Мне страшно. Куда бы спрятаться от такого грозного большого мужчины?

- Как делать?- спросила недоуменно.- Вот так? - я поднялась на носочки и потянулась к губам, намереваясь слизнуть варенье.

Вот только фокус у меня не удался. Подрезали птице крылья на подлете, выщипали перья и выпотрошили. А кто виноват? Один очень злобный субъект.

- Стой, где стоишь, - впечатали пятерню мне в грудь.

- У-тю-тю, какие мы грозные, - покачала головой. - Страшшшшшшно? - зашипела, наслаждаясь победой. Ощущение власти опьяняло похлеще крепкого вина. Да и не дозволено женщинам много выпивать.

Я даже пальчиком решила дырочку просверлить в груди у кое-кого.

Но.

Не дали. Руки вернули на место, чуть ли не вытянув по швам.

Злыдень. Сатрап. Деспот.

Мое хорошее настроение можно было намазывать на хлеб толстым слоем.

- Поиграть решила?- гневно сузил глаза мужчина, прожигая меня взглядом насквозь.

- Да ни за что? Зачем мне это? Я же примерная наложница харифа, - надула я губки.- Как можно?- но грудь выпятила посильнее, а пусть кое-кто полюбуется. Может быть мозги на место встанут.

8. 8

Надеть очки, завязать волосы в конский хвост, перекинуть его через плечо, накрыть голову кепкой, поднять воротник на куртке, так, чтобы были видны только глаза и натянуть на себя обтягивающие джинсы и вуаля — я неузнаваема. Потому как на лице ни грамма косметики, на теле ни одного импланта, а за спиной нет шлейфа обожаемой миллионами дивы скрин-образа.

Как же я любила такое состояние, когда могла чувствовать себя живой, настоящей, а не быть дорогим приложением к тому образу, что создала скрин-индустрия. О моем перевоплощении в эдакого сорванца знали лишь единицы из особо близких и доверенных людей. Для всех остальных я так и оставалась идолом, которая даже дома ходит с килограммом косметики, сложной прической и на невообразимых каблуках.

Кто бы знал как я не любила все наносное, что делало из обыкновенной милой девочки знойную красавицу с волооким взглядом, стервозным характером и ордой поклонников. Это же так тяжело жить под постоянным прицелом запечатлителей, когда считывается каждая мысль, каждый жест, где нет место собственным желаниям, а есть образ, который нельзя ни на мгновение терять, полностью сосредоточившись на нем, не допуская даже толики отклонений от общей канвы поведения, придуманного кем-то героя. Сложно не потерять себя каждый раз возвращаясь обратно в реальный мир со своими заботами и проблемами. Потому у всех героев скрин-индустрии свои родные имена. Именно по причине самоидентификации после многих неудачных попыток аналитики смогли понять, что имена людей несут базовую информацию, при лишении которой люди, занятые в этой индустрии, сходили с ума, не имея необходимого якоря для возврата в реальность.