Бес с тобой - стр. 12
— Когда?
— С утра на поляне.
— Степан Игнатьевич, — следом набираю важного человека в госструктуре, — простите, что так поздно, но срочное...
— Сколько времени? – зевает мужик, и я его понимаю, вроде оттянулся немного с Ленорой, выпил для души, а тут новость шарахнула. Не до сна уже.
— Ночь, но мне только озвучить просьбу.
— Попробуй, — недовольно жует слова Игнатьевич.
— Хотя бы на денёк придержать органы опеки и попечительства. Могут прийти за Коган.
— Шутишь? Мне ещё и писать?
— Я СМС продублирую.
— Хорошо, но надолго не смогу. Там сейчас надзор строгий...
— Хотя бы денёк.
— Присылай. Гляну, чем смогу...
— Буду должен, — скидываю вызов. Чтобы не забыть, тотчас отправляю СМС со всеми известными данными, нужными для дела, и не в силах уснуть, тащусь на балкон.
Прикуриваю, опираясь на перила и бесцельно обводя глазами ночной город. Пестрят огни, гоняют редкие рейсеры, простые тачки...
А перед взором Арина. Трепет ресниц, робкая улыбка, мягкий смех, губы, приоткрытые в удивлении.
— Прости, девочка!..
***
— Здоров, — приветствую дружески Костыля, только покидает машину и ко мне подходит. Опираюсь о капот, смолю.
— Здрав! – кривит губы и зевает. — Чё за дело?
— Вечером нужно на одну точку прибыть. Не засвеченных, человека три-четыре прихвати.
— Разборка?
— Пугнуть кое-кого.
— Что по оружию?
— Только перо, — повторяю спокойно. – Оно для меня. Черканёшь для вида, но не переборщи. Мне девица в сознании нужна, а не в истерике... Так что без фанатизма.
— А нам с ней что?..
— А вам с ней...
Арина
Иду из больницы, где провела большую часть дня. Дед в себя приходил пару раз, но ничего так и не сказал. Под сильными препаратами.
Сидела и всхлипывала, чувствуя дикое бессилие и пустоту. Зря пошла с парнями гулять. Была бы рядом с ним, возможно, смогла бы предотвратить, ну или пораньше среагировать.
А так... время потеряла.
Больше не брошу. Лишь бы поправился. Всё время буду рядом с ним.
Но как бы ни хотелось сидеть подле деда, правила есть правила, и меня уже вечером просят на выход.
Мягко, виновато. Медсестра очень сочувствует, по глазам видно.
И жалость читаю. А её не нужно! Я не ущербная, да и дед не умер. Мы ещё поборемся!!!
Молодая женщина доверительно шепчет:
— Не расстраивайся, милая. Жизнь – она штука сложная. И бывает, бьёт сильно, но духом не падай. Тебе ещё жить и жить, и если раньше времени руки опустишь, потом с колен будет очень сложно подняться. Ступай домой. Отоспись, а завтра с новыми силами к деду придёшь. Он уже отойти от лекарств должен будет. И поговорите...
— Спасибо, — выдавливаю кивок, сдерживая слёзы.
На общественном транспорте добираюсь до своего района. От остановки до дома три пролёта, а если срезать угол, два. Через двор, проулок...
Вечером не лучший вариант, но, во-первых, на улице, как назло, притапливает дождь, а я не взяла зонта, а во-вторых, я до жути боюсь столкнуться с «добрыми» тётечками и дядечками из отдела опеки и попечительства. Они уже должны быть в курсе произошедшего с дедом. А значит обязаны нагрянуть ко мне и сообщить, что пока он находится в больнице, я буду под их присмотром.
Не хочу о них плохо думать и говорить, но когда в прошлый раз у дедушки случился приступ, меня на две недели поместили в приёмник, где «милые» обитатели сего заведения меня пытались учить жизни. Не проходящие синяки и ссадины, страх уснуть... Я рада, что это самое безобидное, чем мне запомнилось то «Золотое» время. В меня не плевался только ленивый, меня щипали, пинали, били, за волосы таскали... А когда я вернулась домой, в лавке не досчитались некоторого количества вещей.