( Бес ) Предел - стр. 9

Всю дорогу никто из нас не проронил больше ни слова, а это на минуточку — сорок минут езды. Не знаю, о чем думала Олеся, лично я представлял то, что буду делать дальше. Накормить — накормлю, это в какой-то момент мне показалось даже правильным. Мог бы подобрать бездомную собаку, в итоге подобрал девчонку. Это же тоже своего рода забота о ком-то. Хорошее дело, Марине бы точно понравилось. Когда я проехал через шлагбаум и свернул к домам, Олеся засуетилась и впервые повернулась ко мне лицом.

— Вы живете в частном доме?!

— Да. Какая разница где набивать желудок или тебя что-то смущает?

— Меня смущает все.

— Не смущайся. Хотел бы я сказать, что тебе не к лицу, но его плохо видно.

Девчонка ничего не говорит в ответ, отворачивается и опрокидывает голову на окно, кажется, еще больше натягивая на себя капюшон несоразмерной толстовки. Правда, когда я подъезжаю к дому и открываю ворота, она все же отрывается от окна и смотрит по сторонам.

— Это точно дом? Почему такие ворота?!

— Какие?

— Высокие… большие… да и страшные какие-то. Как через них перелезать?

— А зачем это делать?

— Ну… просто. Мало ли кто решит перелезть и травмируется.

— А не надо перелезать, мой дом — моя крепость. Выходи.

3. Глава 3

ГЛАВА 3

Не помню, когда в последний раз испытывал такое чувство, как любопытство и что еще более странно — интерес. Да, стоит признать, что мне просто интересно наблюдать за данным персонажем, а именно так я ее и расцениваю. Как будто я включил фильм и не знаю, о чем он, догадываюсь только в общих чертах. Но точно не знаю, и в этом есть своя прелесть. Олеся скидывает кроссовки и оглядывается по сторонам. Вот только капюшон по-прежнему прикрывает лицо, что лишает меня возможности наконец-то рассмотреть ее лицо.

— Снимай кофту, неприлично ходить в верхней одежде по дому. А я так понимаю она у тебя и есть верхняя, взамен куртки или пальто.

Олеся нехотя скидывает капюшон и снимает с себя толстовку. А там самая настоящая беда. Если до этого я думал, что она худая, то я ошибся. Это кости, обтянутые кожей, и висящая на ней водолазка черного цвета только подчеркивает это. А лицо… в пору лить слезы. Господи, на улице мне казалось, что она смахивает на пацана, теперь даже не знаю. Единственное, что выглядит более-менее сносно на ее худющем лице — это глаза. Я бы даже сказал, что они красивые. Серого оттенка и такие… завораживающие, что ли. Пожалуй, на таком худом лице, светло-русые волосы, словно специально постриженные под нелепое каре, уже не кажутся такими ужасными.

— Чего? — грубо бросает она.

— Ты о чем?

— Чего вы меня так рассматриваете?

— Да вот думаю, стоит ли тебя скармливать своим доберманам. Так-то они у меня кости не любят, — не смог удержаться я. — Да шучу я, расслабься, у меня нет собак. Только ответь мне на один вопрос, желательно, сразу правильно.

— Сначала вы на мой, — скрестив руки на груди, уверенно выдает она.

— Ну давай.

— Как вас зовут?

— Игорь. А теперь ты на мой. Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

— Я сказал правду.

— Семнадцать.

— Попытка номер три, или я беру твой рюкзак и достаю оттуда паспорт.

— Восемнадцать. Завтра исполняется.

— Значит правдивых ответов от тебя стоит ждать с третьего раза. Буду иметь в виду. Знаешь, сначала я принял тебя за подростка, а теперь понимаю, что это не так.