Берлинский боксерский клуб - стр. 22

– Пока. Увидимся, – сказала Грета и пошла прочь.

У нее за спиной в такт шагам маятником покачивалась длинная коса. Я провожал косу взглядом до тех пор, пока она не скрылась от меня в лестничном проеме.

Все лето я жадно выискивал в газетах любые упоминания о Максе. В июне в Барселоне он вничью окончил бой с Паулино «Баскским Дровосеком» Ускудуном. Я надеялся, что после этого Макс вернется в Берлин, но он отправился тренироваться и проводить бои в Америку.

Несмотря на то, что Макса не было в городе, я продолжал тренировки по предписанной им схеме. Герр Коплек на первых порах выходил с трубкой в зубах наблюдать за моей работой. Он ухмылялся, видя, что я начинаю выбиваться из сил, и в голос смеялся, когда я, обессилев, просыпал на пол полную лопату угля. Со временем, однако, я все легче справлялся с работой, а руки, плечи и спина становились у меня все мускулистей. В конце концов герр Коплек потерял ко мне интерес.

Каждый день я с волнением ждал, что Грета Хаузер спустится в подвал за чем-нибудь из хранящихся там вещей, и поэтому с каждым броском напрягал и расслаблял бицепсы, чтобы в момент ее вероятного появления в подвале они выглядели достаточно рельефно. Топка котла, таким образом, превращалась в одно сплошное представление. Так как в подвале Грета так больше ни разу и не появилась, разыгрывал я его перед абсолютно пустым залом.

Параллельно я понемногу подбирался к заветной трехсотке. Легче всего мне давались приседания – потому, похоже, что весил я совсем мало. С отжиманиями дело шло хуже, но, когда я придумал постепенно, раз в три дня, увеличивать их число, мои результаты начали расти. Самой трудной частью трехсотки оказались подтягивания. Через две недели тренировок я все еще подтягивался жалкие два-три раза, но потом вдруг произошел прорыв, и скоро уже я мог подтянуться десять раз – в начале занятий я о таком и не мечтал. На десяти подтягиваниях мои показатели замерли, но несколько дней спустя продолжили расти – я подтягивался одиннадцать, потом двенадцать, а потом и тринадцать раз. До конца каникул вестей от Макса я так и не получил, зато вместо ста сорок трех очков набирал уже двести двадцать пять. И хотя до трехсот было еще далеко, мне вполне было чем гордиться.

Бывало, своими утренними упражнениями я будил Хильди, и тогда она просилась помочь мне считать приседания и отжимания. Обычно я от нее отмахивался, но иногда уступал и разрешал заносить результаты в мой блокнот. Хильди садилась на мою кровать, сажала рядом с собой плюшевого кролика, которого звала герр Морковка, и старательно вела подсчет. Когда тебе помогает тренироваться младшая сестренка, это еще ничего, но под пристальным взглядом герра Морковки я чувствовал себе крайне глупо. Как-то раз, когда я, пыхтя, старался вытянуть положенное число отжиманий, она взяла кролика за лапку и принялась взмахивать ею так, будто он тоже считал за мной. Я обессиленно плюхнулся животом на пол.

– Может, уберешь своего идиотского кролика?

– Он не идиотский, – возразила Хильди. – Он помогает мне считать.

– Если не унесешь кролика из комнаты, я сделаю из него боксерскую грушу.

– Ладно, – сказала она. – А ты точно уверен, что Макс Шмелинг собирается тебя тренировать?

– Абсолютно точно, – с излишним запалом ответил я. – Они с отцом заключили сделку.