Берлин-45 - стр. 28
Мы одни в поле. Жаркий августовский полдень. Кругом горят хлеба.
Ползём, закусив губы, подавив стон, – ранены все, кроме Полторака, а он тащит на себе тяжёлого Костюкова.
Неподалёку на высотке возникают два немецких бронетранспортёра. Замечают нас. Но тут рядом с ними рвётся один, потом другой снаряды. Видно, испугавшись, они поворачивают – и наутёк.
Однако ползти дальше уже нет мочи. Спустились в большую воронку.
Шепчу Полтораку:
– Оставь нас. Приведи людей.
– А вас как же оставить, товарищ полковник!
– Иди! Не заставляй повторять – видишь… – Показываю, что через перевязку на горле сочится кровь.
И всё-таки мне легче, чем Костюкову. Он уже и стонать не может, только губы кусает, чтобы не закричать: ещё бы – перебита нога…
– Потерпи, дружище… – хриплю я, чтоб поддержать его.
С трудом расцепив сжатые от боли челюсти, он еле слышно произносит:
– Одно прошу: не оставляйте здесь, если надо будет – застрелите…
Больше он ни о чём не просит, молчит.
Трус человек или нет – особенно видно, когда он ранен. За годы войны я много видел людей и храбрых и трусливых. Последние обычно склонны преувеличивать свою боль, своё страдание – жалуются, зовут на помощь, просят, требуют, чтоб их скорее отправили в госпиталь.
Страх за свою жизнь на войне испытывают все. Но люди смелые и храбрые – люди большого сердца – ощущают страх после того, как опасность миновала. Иное дело – малодушные. Эти дрожат уже в ожидании опасности.
Полторак вернулся быстро с двумя офицерами. Костюкова уложили на плащ-палатку и потащили. По дороге офицеры сообщили, что наши батальоны сумели соединиться с частями 13-й общевойсковой армии.
С ужасом узнаю – будто сердце чувствовало! – что замначштаба бригады по разведке капитан Бобров – мой Бобров! – трагически погиб в этом бою».
Удивительное дело: Амазасп Хачатурович Бабаджанян в своих воспоминаниях о танках и бронетранспортёрах пишет как о живых существах. Впрочем, такое отношение к боевым машинам характерно для многих танкистов. «Танки заметили нас…» «Немецкие танки, увлечённые деревней, не сразу заметили машину…» «Видно, испугавшись, они поворачивают – и наутёк» (это – о немецких бронетранспортёрах.)
О том, что он назначен на 11-й гвардейский танковый корпус, Бабаджанян узнал в госпитале, где его в один из дней навестил командующий армией М. Е. Катуков.
Потом была Висло-Одерская наступательная операция. 11-й гвардейский танковый корпус поддерживал огнём и бронёй 8-ю гвардейскую армию генерала В. И. Чуйкова[31]. Забегая вперёд, замечу, что Зееловские высоты и Берлин, его кварталы, превращённые в неприступную крепость, они снова будут преодолевать бок о бок.
Здесь же, между Вислой и Одером, Бабаджанян обкатал в деле ударную группу своего корпуса – 44-ю танковую бригаду полковника И. И. Гусаковского[32] и 1454-й самоходно-артиллерийский полк полковника П. А. Мельникова[33]. Бои в Одерском треугольнике, захват Мезеритцкого УРа. Каждая из этих страниц славного западного похода гвардейцев Бабаджаняна достойна отдельной главы. Но мы поторопимся вперёд, к развязке, как торопились наши танкисты с постоянной мыслью о том, что с каждым часом, с каждым боем и маршем ближе день окончания войны, ближе Победа и что своими усилиями, своей тяжкой работой, своей кровью они приближают этот желанный день.