Берия. Лучший менеджер XX века - стр. 94
Сталин говорил длинными периодами, поэтому дадим ему отдохнуть, а я пока сообщу читателю, что Рой Говард (ему было тогда 54 года) был владельцем и редактором ежедневной газеты «New-York World’s Telegram and Sun» и главой крупнейшего газетно-журнального концерна, которому принадлежало большинство акций агентства «United Press».
Говард не относился к поклонникам СССР, во время Второй мировой войны выступал против открытия фронта в Европе и за сепаратный мир с Германией, был связан с рядом крупнейших промышленных концернов. Так что перед Сталиным сидел отнюдь не друг. Но Сталин-то говорил не для него, а для людей, в том числе – и советских.
– Вы говорите, – отвечал он, – что для того, чтобы построить наше социалистическое общество, мы пожертвовали личной свободой и терпели лишения. В вашем вопросе сквозит мысль, что социалистическое общество отрицает личную свободу. Это неверно. Конечно, для того, чтобы построить что-то новое, приходится…временно сокращать свои потребности… Если хочешь построить новый дом, то копишь деньги, временно урезываешь свои потребности, иначе дома можешь и не построить. Это подавно справедливо, когда речь идет о том, чтобы построить целое новое человеческое общество… Но это общество мы построили не для ущемления личной свободы, а для того, чтобы человеческая личность чувствовала себя действительно свободной… Мне трудно представить себе, какая может быть «личная свобода» у безработного… Настоящая свобода имеется только там, где уничтожена эксплуатация… где человек не дрожит за то, что завтра может потерять работу, жилище, хлеб…
А почти сразу после этого Говард задал вопрос, наиболее для нашей темы важный:
– В СССР разрабатывается новая конституция, предусматривающая новую избирательную систему. В какой мере эта новая система может изменить положение в СССР, поскольку на выборах по-прежнему будет выступать только одна партия?
Сталин отвечал так:
– Мы примем нашу новую конституцию, должно быть, в конце года… Как уже было объявлено, по новой конституции выборы будут всеобщими, равными, прямыми и тайными. Вас смущает, что на этих выборах будет выступать только одна партия. Вы не видите, какая в этих условиях может быть избирательная борьба. Очевидно, избирательные списки на выборах будет выставлять не только коммунистическая партия, но и всевозможные общественные беспартийные организации. А таких у нас сотни…
И, пояснив, как он понимает всеобщие, равные, прямые и тайные выборы, Сталин сказал главное:
– Вам кажется, что не будет избирательной борьбы. Но она будет, и я предвижу весьма оживленную избирательную борьбу. У нас немало учреждений, которые работают плохо. Бывает, что тот или иной местный орган власти не умеет удовлетворить те или иные из многосторонних и все возрастающих потребностей трудящихся города и деревни. Построил ты или не построил хорошую школу? Улучшил ли ты жилищные условия? Не бюрократ ли ты? Помог ли ты сделать наш труд более эффективным, нашу жизнь более культурной? Таковы будут критерии, с которыми миллионы избирателей будут подходить к кандидатам, отбрасывая негодных, вычеркивая их из списков, выдвигая лучших и выставляя их кандидатуры…
И это было не рядовым заявлением, уважаемый читатель! Это было нечто такое, мимо чего нам пройти нельзя никак… Ведь что, если вдуматься, сказал тогда Сталин и зачем он это сказал? И кому?