Беременна от бабника - стр. 32

— Сука, — скулит он, сжимая челюсть до скрежета. — Я точно сотру его в порошок, когда протрезвеет. И тебя вместе с ним!

Со мной происходит нечто странное. Как будто все чувства обострились по щелку пальцев. Мне становится жарко, внутри ощущается усиливающая пульсация. Кровь густеет, превращаясь в кипящую лаву. Я теряю самообладание от его взгляда, действующего на меня как напалм. Достаточно только одной искры — и моё тело спичкой вспыхнет. Я буду гореть медленно, пока не спалю всё вокруг себя.

— Кирилл, тебе нужно расслабиться. Хочешь я помогу тебе? — тянусь губами к его пульсирующей вене на шее, кончиком языка слизываю с неё капельку воды.

Кирилл резко отталкивает меня, а потом ловит за запястья, чтобы я кубарем не повалилась с лестницы. Ни слова не говоря, он заволакивает меня в тёмную комнату, а потом швыряет на кровать.

— Проспись сначала! — будто угрожает Кирилл, но он ещё не догадывается, что его угрозы для меня, как прелюдия. Как нежные прикосновения к телу перед началом безумия.

— Нет, сначала нужно избавиться от одежды, — закусив губу, я встаю на колени и сбрасываю с плеча сначала одну бретельку платья, а затем тянусь к другой. — Тебе тоже. Мы же мокрые насквозь.

Кирилл неподвижно стоит у кровати, пронзая меня взглядом исподлобья. Я слышу его тяжёлое дыхание и стараюсь подстроиться под него.

— Чего ты хочешь, скажи? Мне нужен чёткий ответ, — охрипши произносит он.

— Тебя, — тихо отвечаю, нисколько не задумываясь.

— А как же веселье и танцы? Минуту назад ты хотела этого.

— Я хочу только тебя, — говорю протяжно, плавно извиваюсь, словно покачиваюсь на мягких волнах. Удивляюсь и своей храбрости, и раскованности. — Хочу, чтобы ты был у меня первым.

Кирилл сначала разинул рот в удивлении, но затем его лицо как обычно приняло каменное выражение. Он ехидно хмыкнул.

— Первым? Ты ведь понимаешь, что это невозможно.

— Понимаю, но для меня ты никогда не был другом... Ты был чем-то большим.

В свете дворовых фонарей и гирлянд я замечаю, как активно заиграли желваки на его заостренных скулах.

— Яна, я так не могу, — выдыхает он с резкостью, буквально рычит. — Я не хочу потерять тебя. Ты всегда была особенной для меня.

Бла-бла-бла...

Сама себя не узнаю, но я так возбуждена, что терпеть больше не в силах.

Сбрасываю с себя платье, оставаясь в нижнем белье.

— Ты и не потеряешь. Завтра же мы забудем об этой ночи. Ничего не изменится. Обещаю.

Его кадык дёргается при виде того, как я начинаю ласкать свою грудь. Наминать пальцами.

Внутри него ведется нешуточная борьба. Я сама с таким сталкивалась не раз. Боролась внутри сама с собой, чтобы однажды сказать ему нечто подобное, однако не думала, что это произойдет так скоро.

— Что ж. Если ты действительно желаешь, то не вижу смысла оттягивать момент. Когда-нибудь это всё равно должно было случиться, ведь так, — глубоким голосом сдает свои позиции.

Удерживая меня цепким взглядом, он дотрагивается до бляшки ремня. Расстёгивает и резким движением вытаскивает из шлёвок, заставляя моё сердце замереть.

21. Глава 20. Яна

Пульс ускоряется оттого, как плотоядно он смотрит на меня. Взглядом оставляет метки на теле, там, где кожа обнажена.

— Как далеко ты хочешь зайти? — надвигается на меня медленно, бросает ремень на кровать. Он расправляется с пуговицами на рубашке, распахивает её и становится одним коленом на кровать между моих ног. Поднимает мою голову, ухватившись за подбородок, и рвано повторяет: — Как. Далеко. Ты готова зайти?