Беременна не по правилам, или Цена одной ошибки - стр. 18

Малкович вздохнул и пояснил:

– Доказать отцовство Ладомирского будет проще простого. Он сможет подать заявление на совместную опеку и будет прав. Клиника, в которой вы оба обслуживались, допустила грубейшую ошибку. И это я говорю не про ошибку в биоматериалах, а о том, что они сообщили вам друг о друге. Тайна донорства – есть такое понятие. Но это уже совсем другое дело. Вы уже знаете, что являетесь родителями ребёнка.

Я сделала глоток воды, смачивая пересохшее от волнения горло, и нервно затеребила шёлковую салфетку.

– А дальше Ладомирский сделает следующее. Когда он добьётся совместной опеки, на этом не остановится.

– Я в принципе ему и говорила об этом, что максимум готова пойти на совместную опеку. Он ведь не сможет отобрать у меня ребёнка, правда?

– Дело в том, что он его отберёт, Тамара. У вас могут внезапно найти наркотики. Или вас уличат в хакерских махинациях с деньгами. Есть множество вариантов, как можно подставить человека и сломать ему жизнь. Но это уже будет зависеть от фантазии и кровожадности Ладомирского. И вот тогда вы навсегда потеряете своего ребёнка.

Стало трудно дышать...

Страх...

Липкий, удушливо-сладкий, с вязким привкусом гнили... Я никогда не испытывала такого всепоглощающего страха – потерять всё, потерять ребёнка...

Нельзя бояться. Никак нельзя. Страх сделает меня слабой... Чем меньше я стану бояться, тем менее уязвима буду. Но как избавиться от страха, что ядом начал отравлять мою кровь?

Нужно посмотреть ему в лицо и сказать: «Я не боюсь... Это я, Тамара, и есть твой страх перед неизбежной испорченностью и наказанием за твои деяния, что ещё не совершены. Я стану твоей карой и болью. Я стану кнутом, который накажет тебя, и рукой, которая будет держать этот кнут. Я не боюсь тебя...»

– Я не сдамся, – произнесла твёрдым голосом. – Я пойду на телевидение и всё расскажу. Правду не спрятать, Борис Габрисович.

– Поверьте моему опыту, Тамара. Прав будет тот, у кого связи и большие деньги. И никакая общественность вам не поможет. Поймите, Ладомирский зацепился за этого ребёнка не только из принципа вам досадить и доказать, что он сильнее. Это его ребёнок тоже. Насколько известно, у Ладомирского нет детей на стороне, он за этим щепетильно следит. Представьте, он богатый человек, будет жить и знать, что где-то растёт его продолжение, его кровь.

Я смотрела на этого мужчину и начала чувствовать к нему презрение. И это правозащитник?

– Что вы предлагаете, Борис Габрисович? Сдаться и отдать своего ребёнка Ладомирскому? Это вы мне советуете? Вы, кто призван защищать и отстаивать правду? – мои слова прозвучали как кислота, разъедающе и беспощадно.

Он покачал головой.

– У меня другой для вас совет, Тамара, – произнёс адвокат.

– Буду рада услышать его, – ответила с долей ехидства.

– Вам лучше договориться с Ладомирским. Вы – женщина, Тамара, и очень красивая женщина, а ещё умная. Вы выбиваетесь из привычных для Ладомирского понятий о женской сути и можете сыграть на этом.

Я хмыкнула на его слова. Нечто похожее я слышала от подруги сегодня днём.

– Моя подруга предложила согласиться на предложение Ладомирского жить в его доме во время беременности и попробовать... охмурить его... – ну вот, я это произнесла. Тяжело вздохнула.

– Вы знаете, Тамара, а ваша подруга права. Вы можете не то чтобы сблизиться с ним, но познакомиться и узнать лучше. Открыть себя, показать, какая вы есть... Не гарантирую, но, возможно, Ладомирский проникнется к вам – и в будущем вы сможете договориться о совместной опеке. Вам не придётся воевать и бояться будущего. Только не соглашайтесь что-либо подписывать. Даже на пустых листах, вам понятно?