Берег. Территория любви - стр. 22

– К сожалению, – рассмеялся Роберт в ответ, – к волшебству я не имею никакого отношения, иначе такого бы наворотил!

 Вскоре он вернулся с кофе, сел в машину и присвистнул.

– Нет слов! Леди во всем!

– Спасибо. Но мне неловко чувствовать себя обязанной…

– А ты не чувствуй.

– Хотелось бы пока просто остаться друзьями.

– А я тебя пока к алтарю и не зову, – Роберт хитро взглянул на нее и добавил, – хотя вряд ли мы сможем просто дружить.

– Этого я и боюсь.

– Ты мне ничем не обязана, Джу. Я не из тех парней, что покупают женщин.

– Потому что они на тебя сами вешаются? – Юля бросила на него лукавый взгляд.

– Создаю такое впечатление?

Они выпили кофе, и Роберт подал Юле еще один пакет. Там лежали элегантные очки, закрывающие пол-лица и синий шелковый платок.

– Чтобы ты смотрела на мир, а не он на тебя. Пока так будет лучше. Надевай, и поехали.

В час дня самолёт приземлился в столичном аэропорту Внуково. Мистер Фаррелл спустился по трапу, обогнул аэродромный автобус, качавшийся под натиском суетливых пассажиров, и направился к чёрному минивэну с тонированными стёклами.

– Эдвард! – Из-за машины вышел подтянутый высокий мужчина и приветственно махнул рукой.

– Виктор!

Друзья обменялись рукопожатиями и обнялись.

– Поехали! – Виктор сдвинул боковую дверь микроавтобуса. – Взрыв на Каширском шоссе, ты уже в курсе?

– Да, смотрел новости, – озабоченно нахмурился Эдвард, забираясь в прохладное нутро машины. – Много тяжелых?

– Сложно сказать, завалы быстро не разберут. Но надо поторопиться. – Виктор запрыгнул следом. – Трогай! – кивнул он водителю, захлопнул дверь, и машина сорвалась с места.

– Какая дикость! – покачал головой Эдвард. – Сегодня, в день траура. Это сколько же взрывчатки понадобилось, чтобы дом обрушить?

– Порядка трехсот килограмм в тротиловом эквиваленте. Как тебе такое? – Виктор гневно стукнул ладонью по колену. – Погибших будет гораздо больше, чем раненых. Но все лучшие хирурги сидят уже наготове. Спасибо, что согласился приехать.

– О чем речь, Виктор! – отмахнулся Эдвард. – Я все больше прикипаю душой к России, несмотря на творящийся беспредел. Мы с Лиз всегда ездили в составе бригад Красного креста. Весь мир избороздили вдоль и поперек, столько горя повидали.

– Ты удивительный человек! С твоим уровнем мастерства мог бы жить припеваючи в родном Лондоне. В твоей клинике отбоя нет, наверное, от клиентов.

– Есть такое дело, – слабо улыбнулся Эдвард. – Но это не то, чего хочется душе. Я вырастил хороших учеников, и потому знаю, что клиника моя в надежных руках.

Взрыв унес более ста жизней, а раненных привезли в больницу в разы меньше. Несмотря на позднее время в операционной было светло как днем. По завершении операций в блоке стоял характерный запах крови, эфира и спирта. Эдвард тер кожу с таким остервенением, будто хотел содрать ее с себя.

Трое тяжелых раненных сегодня прошло через его руки, и последнего парнишку он не смог спасти. Темные пятна крови на зеленой форме смотрелись бестактным напоминанием о его поражении в схватке с костлявой. За его спиной на высоком столе все еще лежало то, что еще пару часов назад дышало, надеялось, возможно, любило. Теперь же на сером лице застыла маска вечного покоя и безразличия ко всему, что осталось на земле.

Двери раздвинулись, и в операционную два крепких санитара втолкнули каталку. Эдвард оглянулся на тело, накрытое простыней, и посмотрел на себя в маленькое зеркало над раковиной. Из глубокой тени глазниц на него смотрел уставший, но по-прежнему пытливый взгляд.