Белый Север. 1918 - стр. 27
Необходимо провести десятки, сотни расследований… Кто будет этим всем заниматься? Сейчас на службу наскоро приняли десяток бывших полицейских, кого удалось разыскать; они сильнее всех настрадались от большевиков, так что особой гуманности ожидать от них не приходилось.
Полдня Максим провел в душной канцелярии, разбирая написанные на разномастных клочках бумаги прошения, апелляции, объяснения, доносы. Некоторых авторов вызывал к себе. Многих арестовали просто за то, что при большевиках они занимали те же должности, что и до большевиков – по крайней мере они клялись, что дело исключительно в этом. Некоторые сумели выслужиться при новой власти, но уверяли, что только за счет профессионализма. Третьи уверяли, что большевики вынудили их сотрудничать, а сами бы они никогда…
– И вот мы тут подготовили список задолженностей по жалованью, – суетился комендант. – Проклятые большевики два месяца сотрудникам не платили. До того дошло, что мы сами тюремную баланду хлебали, лишь бы ноги с голодухи не протянуть. Теперь-то… новая справедливая власть…
– Новая власть всем воздаст по справедливости, не переживайте, – мрачно сказал Максим и присоединил список к пухлой пачке прошений.
За день удалось разнести около тридцати фамилий по трем спискам – наверняка непричастных к большевистским злодеяниям, заведомо виновных и тех, кого следовало проверить. Конечно же, третий список оказался длиннее, чем два других вместе взятых. Но Максиму по работе приходилось иметь дело и с более проблемными проектами. Он мысленно уже наметил план работ по проверке сведений. Собрать бы еще команду…
Хотелось побыстрее покинуть грязное, душное, даже в эту теплую погоду отдающее могильным холодом здание. Но следовало сперва разыскать Донову и поговорить с ней. Выяснить, что ей известно о прошлом, которое Максим помимо своего желания унаследовал. В идеале – устроить так, чтобы никто больше об этом прошлом не узнал, хотя как добиться этого цивилизованными методами, Максим не представлял себе. Даже спрашивать о Доновой было рискованно – интерес к ней могли потом использовать как доказательство, что они связаны…
Однако спрашивать не пришлось.
– А вот здесь у нас допросные, – сказал комендант. – Господа следователи не щадя себя трудятся, домой вот разве что спать уходят и сразу назад. По горячим следам выявляют, кто из большевиков еще в городе прячется.
– Я отмечу это в донесении, – пообещал Максим. – Подготовьте список сотрудников…
Его прервал сдавленный женский крик. Максим толкнул дверь, из-за которой он донесся: заперто изнутри.
– Откройте немедленно, – приказал Максим. Ладони сами собой сжались в кулаки.
Комендант стал что-то орать в замочную скважину. Послышались неторопливые шаги, и дверь приоткрылась на ладонь.
– Ну, чего еще? – осведомился сварливый голос. – Работать мешаете, я уже почти…
Максим потерял терпение и ударил плечом в дверь. Петли жалобно скрипнули. Комната провоняла табачным дымом и еще чем-то мерзким, вроде пригоревшей еды. По центру на стуле сидела девушка с заведенными за спину руками. Блузка расстегнута, почти обнажая грудь. Серебряный крестик на суровой нити… какой странный аксессуар для революционерки. На коже – два… нет, три маленьких круглых ожога. На щеке – красное пятно, след недавнего удара. На губах кровь. Марусю Донову Максим узнал не сразу – она больше не выглядела ни строгой, ни сосредоточенной. Мокрые спутанные волосы наполовину закрывали лицо. А вот взгляд через них пробивался прежний – прямой и яростный.