Белый мусор - стр. 44

– Его убеждать так же бессмысленно, как растить кукурузу в радиоактивной Неудоби. – Я махнула трубочкой, рассыпая пудру: – Кукуруза вырастет и съест того, кто её посадил. Хватит о нём. Давай… о нас?

Антуан сел рядом и обнял меня. Поцеловал в шею. Ощутил, небось, как там пульсирует моя кровь, взбодрённая «Золотой лилией». Я мягко поддалась в объятиях.

Гарсон, дождавшись, когда Антуан оторвётся от моих губ, протянул ключи от номеров. Собрал напитки и остатки пудры и побежал вперёд, чтоб подготовить столик к приходу парочки.

Мне показалось, что взлетела и парила под сводами кабаре, покачиваясь на воздушных струях, которые источала лютня. Открыла глаза. Оказывается Антуан поднял меня и понёс вверх по лестнице. Закрыла глаза и продолжила целоваться.

В номере Антуан положил меня на кровать.

Не открывая глаз, представила, как музыкальные волны опустили меня в тёплую ванну. Между ног, ближе к животу, зашевелилось незнакомое возбуждение.

Продолжая то целовать, то поглаживать, Антуан расстегнул мою гимнастёрку и закатал майку. Отщёлкнул пряжку ремня с гербом Империи. На некоторое время задержался, расстёгивая тугие пуговицы на ширинке моих армейских штанов. Они с трудом выходили из петель.

– Завтра же пойду с Наташей по магазинам, – пообещала я. – Куплю кружевные трусики. К дьяволу кредит…

Волны музыки превратились в язык Антуана, который, как опытный боец, постоянно менял огневую позицию. То касался шеи, то вдруг возникал где-то между грудей. Снова прятался. И вот – уже выглядывал из окопа, где-то в районе влагалища, и вёл прицельный огонь.

Время от времени я открывала глаза, чтоб проследить действия Антуана и сопоставить с собственными ощущениями. Тот уже давно разделся и ёрзал среди моих раздвинутых ног.

Пауза затянулась. Основное действие давно должно начаться, но Антуан почему-то не спешил. Волны лютни просочились в вентиляцию и умолкли. Стало слышно, как внизу пейзане ругались с гарсоном из-за кролика в маринаде, которого они якобы не заказывали. Закрыла глаза, чтоб вернуть ощущение полёта. Но перед внутренним взором повисла только красная куртка шансонье.

Я открыла глаза, и села рядом с понурым Антуаном. Просунула руку ему между ног и потрогала вялый член:

– Что это, братан? В чём дело-то?

Антуан раздражённо вскочил с кровати и отошёл к окну:

– Я вдруг осознал, что трахаюсь с Клодом. Тут всё и опустилось…

– А разве ты не мечтал об этом?

– Что? – Взревел Антуан. – Что бы я, да мужеложил? Как ты смеешь такое обо мне думать… Ты! Ты – существо!

Быстро надела гимнастёрку и натянула штаны. Пуговицы на ширинке снова сопротивлялись. Сдерживая слёзы, сказала:

– Я урод и монстр… Я – существо. Но ты меня удивляешь, Антуан. У тебя в башке ещё больше мусора, чем у меня.

– Пардон. Ты самая красивая девушка… Я влюбился сразу, как увидел тебя в колбе АКОСа…

– Но тебе мерещится Клод?

Вместо ответа Антуан начал надевать брюки. Прежде чем уйти, я поцеловала Антуана в щёку:

– Возможно, нам обоим нужно время?

– Да, типа, время! – ухватился за мысль Антуан. – Подожди… это… ты только не рассказывай ребятам, а?

– Конечно, дружище. Буду всем говорить, что отодрал меня до потери сознания.

После миссии в бункер и моей несуразной попытки половых сношений с Антуаном, в Эскадроне установилась странная эмоциональная атмосфера.