Белый Город - стр. 24
Стали есть, и тут выяснилось, что пленных кормить не надо, они погрызли то, что лежало в их же мешках. Ну, купец! Настоящий торгаш! Эконом! Сразу сообразил!
К вечеру добрели до селения. Ручей всю дорогу бежал рядом и рассказывал, как нелегко ему в этой жаре сохранить своё тело на горячей глине и раскалённых камнях, и, если бы не родники, вливающиеся родственники, никогда бы не добраться, бедолаге до реки.
Жалкий вид первого встреченного кишлака поразил меня больше, чем жадность хозяина. Глина с соломой и навозом, отец на Земле говорил, что у казахов оно называется «саман», это главный строительный материал. Он, несмотря на малую внешнюю привлекательность, хотя бы, не размывается дождями. Из длинной лозы набирается полусферический каркас и промазывается этим самым. Говорят, стоит всю жизнь!
Наверно, недлинная эта жизнь, при несчётном количестве жирных мух и тощих мышей, но всё же она теплилась грязными ребятишками, играющими в круге засохшей глины, вытоптанной босыми ногами. Как и говорила мне когда-то давно красавица Ланат-Ка, образ которой как шило торчит в Пашкиной голове, сопливые ангелочки, недолго думая, включились в весёлую игру и попытались закидать чужеземцев любимым продуктом, навозом, но тут же получили его назад, в свои умильные, наглые мордашки. После нескольких попыток детки поняли, что эти ириты – ненормальные и побежали жаловаться к матерям, а потом переключили свою жизнерадостность на пленных жуликов.
А мы, забрав повозку «чтобы охранять», пошли искать уединения. Сначала, не подумав, как сделали бы у себя в клане, отошли ниже по ручью и неожиданно оказались в полузаболоченном царстве русла реки, гудящем и звенящем кровососущими тварями со всего света! Пока поняли, что произошло, пока выдирали ноги из липкой грязи, наши тела успели послужить летучим гадам и харчевней и рестораном! Мало того, из реки, кроме летучих, добавились плавучие твари. Пиявки!
Выскочили из этого концлагеря с опухшими рожами, проклиная свою недогадливость, и укатили на ближайший холмик, распугав сусликов, и найдя в них же свежее мясо. Спали в кольцевой защите спокойно.
Хозяин с утра приволок мешок сушеной еды. Здесь были фрукты, мясной порошок, мучные лепёшки и творог. Сухофрукты, чёрные на цвет, липкие на ощупь, с неопределенным, чуть плесневелым, запахом, мы с Пашкой ещё могли сосать в добавление к мясному рациону.
Но всё остальное было, как нарочно, скатано в маленькие шарики и высушено до состояния перекалённого кирпича. Один шарик творога, который я сунул в рот, прокатался в нём полдня и почти не стал меньше размером. Такими же были мясо и сухари. Зато хассаны обрадовались угощенью, как ребёнок манной каше и даже благодарили купца за милость. Теперь они всю дорогу шли с флюсами за щекой, как будто это бубль-гум!
Так весело проходил день за днём и постепенно селения стали расти по размеру, количество мух, грязи и животных, тоже, но общее впечатление нищеты и запущенности не пропадало. Появились небольшие, аккуратные распаханные поля, на которых в палящих лучах трудились селяне. Несколько раз встречались воинские отряды, числом не больше десятка нукеров. Увидев наши жалкие обгоревшие физиономии, десятники грозно шли разбираться, но, получив пару монет, хлопали купца по плечам, восторгались повозкой, даже катались на ней, и милостиво отпускали нас восвояси.