Белый || Алый - стр. 132

***

      — Хахахахаха. Я убил его! Наконец-то!

      Влад стоял в центре родного города, ошеломленный, не веря увиденному. Весь клан: дома, палатки, даже улицы — пылали синим пламенем, пожирая обитателей этого поселения. Он не мог сделать ни шагу: тело не слушалась его, рот словно заклеили вязкой массой.

      — В-в-влад…

      Он с трудом повернулся и увидел привалившегося к тлеющей стене Чингина: весь обожженный, на лице черная корка запекшейся крови, его товарищ был почти неузнаваем. На его коленях лежал Колян с раскроенной головой. Владом овладело бешенство, холодное, как тающий в руке снег, и вместе с тем жгучее как разгорающийся где-то внутри огонь. Его разум красной пеленой затуманила ярость! Фигуры друзей растаяли в немыслимом синем пламене, и перед Владом возник силуэт существа, которое он сразу узнал, хоть и хотел видеть меньше всего на свете.

      — Привет… Влад!

      — Мефисто!

      Влад смог заговорить. Он увидел своего врага стоящим на крыше разрушенного здание. Одной ногой он небрежно попирал гору трупов, другой уперся в крошащийся бетон. На согнутом колене висел мешком Андрей, давящийся собственный кровью, — вокруг все было залито алым — или это у Влада опять помутилось в глазах? Рука проклятого четвертого Князя Белого Дьявола по локоть ушла в грудь отца, как, бывало, дети запихивают ладони в ил, чтобы выудить оттуда горсть сокровищ, вроде камушков или ракушек. Андрюха попытался что-то сказать и потянулся к Владу, и в этот момент Мефисто резким жестом выдернул руку с бьющимся и трепещущим сердцем Стража. Ладонь отца упала, словно срезанный серпом стебель, взгляд остановился и остекленел. Мефисто скинул безжизненное тело вниз, к ногам Влада, который так и остался стоять столбом, по-прежнему не в силах двинуться.

      — Ты хочешь узнать это свое пророчество, Влад? Изволь, я поведаю его тебе, — Мефисто легко спрыгнул с крыши дома и не спеша подошел к Владу. — Ты придешь в клан, и я уничтожу тебя. Эта сцена — Кровавый Бал, на котором тебе придется протанцевать до последней секунды, выпить все ощущения до последней капли, пока не покажется дно!

***

      — Первый готов!

      Экзекутор подошел к Владу и небрежно похлопал его по щекам, пощупал пульс на шее. Этот кончился — было понятно. Палач был опытен, он провел сотни идеальных казней и дело свое знал в совершенстве. Говорят, в доистории при повешении должен был присутствовать врач, чтобы засвидетельствовать смерть. Ему это было не нужно. Сам врач — сам и палач. Экзекутор осклабился. Этот уже был дохлятиной. Второй паренек еще держался, но его лицо посинело от недостатка кислорода — до конца оставалось недолго. Палач повернулся к жадно взирающим на почти завершившееся действо начальникам церкви. Им никогда не было много. Бог справедлив, но жесток. Исполнителю церковной воли нравилось думать, что в момент казни он приближается к небесам. Уничтожать безбожников — не грех, а он — божье орудие. Так говорил Белый, а Святой этот тезис всегда подтверждал, благословляя его на праведное дело.

      — Что, снимать? — Он внезапно почувствовал, что в его голову кто-то вцепился сзади и сжал ее так сильно, что возникло ощущение, что череп вот-вот треснет как гнилой орех. Он не может умереть — божье орудие бессмертно! Экзекутор попытался это сказать, призвать на помощь церковников, но все, что сорвалось с его губ, было тоненькое, как скулеж девчонки «Отпусти меня!»